Гонщик

Я покинул кабинет инспектора, не очень понимая, для чего меня вызывали. Выслушать показания из первых рук? Подписать бумаги? Или все это было ширмой, а главной причиной было желание лично пригласить на обед, да так, чтобы я не мог отказаться? У него что, тоже есть дочери на выданье? Ломать голову об этом не хотелось. Как-то так вышло, что в прошлой жизни осетрины мне попробовать так и не довелось. Ну да ничего, здесь наугощаюсь.

Раз уж все равно пришлось выехать в город, я взял мобиль Сердобиной с расчетом отогнать его хозяйке. Я предполагал просто передать его прислуге и оставить баронессе небольшую записку. Однако все вышло иначе. В прихожей особняка я попросил лист бумаги. Присев за столик, быстро набросал послание и передал его мажордому.

— Господин Стриженов, — сказал тот, приняв записку, — не угодно ли вам будет обождать несколько минут на случай, если баронесса захочет вам ответить?

Вопрос был задан таким образом, что подразумевал только положительный ответ. Пришлось ждать.

Минут десять я вышагивал взад-вперед по холлу, разглядывая прихотливые завитушки на перилах лестницы, да портреты неизвестных мне людей. Наконец, мажордом, степенно вышагивая, спустился вниз, приблизился на положенное расстояние и важно произнес:

— Баронесса просит вас присоединиться к ней за чаем.

Хорошо, что у меня под кожаной курткой был надет вполне приличный пуловер. Я оставил шлем и верхнюю одежду прислуге и следом за мажордомом прошел в небольшую гостиную. Помещение было абсолютно нейтральным и по обстановке, и по цветам отделки. Да, красиво. Да, обставлено со вкусом. Но и только.

Вошла служанка, вкатила столик, накрытый для чая на две персоны и тут же испарилась, плотно прикрыв за собой дверь. Еще минуты через две по моим внутренним часам двери в дальнем конце комнаты отворились, пропуская хозяйку, и закрылись, едва она вошла. Я поднялся навстречу, втайне любуясь женщиной. Она была чудо как хороша в бальном наряде, блистательна на той памятной вечеринке. Но и сейчас, когда косметики и украшений на ней был минимум, прическа — самая простая, да и домашнее платье было довольно скромным, она притягивала взгляд.

— Здравствуйте, Александра.

— Здравствуйте, Владимир.

Женщина улыбнулась мне, но как-то неуверенно. Сейчас, когда она подошла ближе, стало заметно, что она, как минимум, сильно взволнована, но старательно прячет это.

— Позвольте за вами поухаживать, — галантно предложил я.

Ответом мне был одобрительный кивок.

Я пододвинул стул, помогая хозяйке сесть за стол, наполнил её чашку чаем — наверняка, наилучшим из доступного, налил себе и сел напротив.

— Вы хотели меня видеть, Александра.

— А вы разве не хотели увидеть меня? — ответила она вопросом.

— А разве в этом вопросе мое желание имеет значение? — вернул я вопрос.

— А разве нет?

Кажется, в такую игру я не смогу играть на равных с баронессой. А она лишь забавляется, видя и понимая это. Придется говорить прямо.

— Я не вправе рассчитывать на ваше внимание. К сожалению, мы живем в мире, где титул, статус означает все. Я мещанин, вы — баронесса. Мы принадлежим к разным сословиям, и я не могу претендовать на что бы то ни было по отношению к вам. Это в пьесе Лопе де Веги воля драматурга вознесла секретаря в графы, но и то — путем обмана. А в жизни это, боюсь, невозможно.

— Де Вега?

— Ну да, — ответил я, вдруг осознав, что в этом мире такого драматурга могло и не быть. Или был, но не стал известен. Или не написал свою знаменитую пьесу. — Кажется, его вещица называется «Собака на сене».

Баронесса ненадолго задумалась, потом лицо ее осветилось пониманием.

— Кажется, я вспомнила. Эту пьесу ставили в столице под названием «Графиня де Бельфлор». Да, забавная комедия. Но вы не вполне правы, Владимир, в наше время сословные границы далеко не столь суровы.

— Тем не менее, если вы намекаете на любовную связь, то вам этого наверняка не простит свет, а если о браке — вы теряете баронство и все доходы от него.

Сердобина чуть поморщилась, выражая свое отношение то ли к самой идее брака, то ли к моей манере выражаться чересчур откровенно.

— Что вы, Владимир, так далеко мое воображение не заходило. Но простая человеческая дружба между нами ведь вполне возможна, не так ли?

Дружба ли? Скорее, противовес баронету. В таком случае, меня хотят просто использовать, удерживая рядом смутными обещаниями, да мелкими знаками внимания. Конечно, если бы я имел титул, хотя бы, просто личное дворянство, разговор пошел бы совершенно иной, но играть придется теми картами, что были сданы изначально.

— Как говорил один очень умный человек, с наступлением ночи дружба между мужчиной и женщиной сильно ослабевает.

— Грубо, — опять поморщилась женщина, — и пошло.

— Зато верно. Видите ли, Александра, мне от вас ничего не нужно. Да, вы красивы, и мне доставляет удовольствие видеть вас, любоваться чертами вашего лица, линиями тела, пусть и скрытыми одеждой. Вы умны, и мне нравятся наши беседы, а уж танцы…

Я мечтательно прикрыл глаза.