Гонщик-2

Клейст показал глазами в дальний угол зала. Я посмотрел: Вернезьев. Стоит с видом победителя, словно не лишился разом приза, весьма неплохого мобиля, отличного гонщика и механика. Собственно, при любом раскладе второе место и пятнадцать тысяч ему были гарантированы, так что особой радости у него быть не должно. Пытается держать лицо? Возможно.

Баронет перехватил мой взгляд и довольно осклабился. Я ответил презрительной усмешкой и отвернулся.

После официальной части всех присутствующих пригласили в соседний зал к накрытым для фуршета столам. У широких двустворчатых дверей установили столик со свежими газетами, посвященными, конечно же, прошедшей гонке. Я не стал интересоваться: прессу читать я предпочитаю в спокойной обстановке. Например, дома, за вечерним чаем. Клейст же ухватил свежий номер «Ведомостей», пробежал глазами заголовки, и буквально вскипел, что тот паровой котел.

— Николай Генрихович, что вас так взволновало? — поинтересовался я.

— Вот, смотрите сами, — сунул он мне пачку листов.

На сероватой рыхлой бумаге под нашими фото крупными буквами было оттиснуто: «Герои или злодеи? Кто стоит за аварией мобиля товарищества 'Скорость».

Я пробежал статью по диагонали. Некий неизвестный автор, не обвиняя впрямую, подводил читателя к мысли, что авария подстроена нами ради выигрыша в гонке. Чушь несусветная, аргументов никаких, одни голословные декларации. Но ведь обыватели поверят! Как говорил — или еще скажет — доктор Геббельс, чем чудовищней ложь, тем скорее в нее поверят. Потом, конечно, ложечки найдутся, а осадок останется: то ли он украл, то ли у него украли. И ведь наверняка таких статеек тиснуто множество, и в самых разных газетах. И тот, кто эти статейки писал и размещал, наверняка в курсе самого факта засады. А поскольку в моем кругу эта информация имеется только у троих — меня, Клейста и Боголюбова, то найти автора — это означает, практически, найти как стрелка, так и того, кто приказал стрелять. Впрочем, это разговор на вечер, для Боголюбова.

После такого мне резко стало не до фуршета. Клейст и вовсе почти что выбежал из зала. Как бы чего не сотворил сгоряча. Потом будет сложнее доказывать свою непричастность. Но просто так пройти мимо улыбающейся физиономии Вернезьева я не смог.

— Радуетесь, баронет?

— Конечно, господин Стриженов. Поражение соперника — всегда радость.

— Этот пасквиль, — я кивнул в сторону столика с газетами, — ваших рук дело? Можете не отвечать, догадаться нетрудно. Но — мелко. Сперва нагадить себе в карман, а после обвинять в этом других — мелко.

— Что вы имеете в виду?

Вернезьев талантливо изобразил оскорбленную невинность.

— Как что? Разве не вы пытались испортить мой мобиль, задержать меня всеми силами в Скопине? Не делайте такое лицо, мне доказательства не нужны, достаточно того, что я это знаю. Вы пытались меня задержать, а потом, когда не удалось, посадили в засаду стрелка. Только вот в итоге подстрелили собственный мобиль и угробили собственного механика. Ваше счастье, что Анастасия Платоновна не очень сильно пострадала, а то бы ее отец уже вышиб вам мозги из служебного револьвера.

— Засада? Стрелок?

Я не большой физиономист, но мне показалось, что сейчас Вернезьев не играл.

— А что, вы не удосужились разобраться с причиной аварии? Ну так я вам расскажу. Стрелок пробил пулей котел перед самым поворотом, и госпожа Боголюбова просто не видела, куда нужно править. И сил быстро затормозить у нее не хватило. Вот только стрелять он должен был в меня. Как же вы так промахнулись, господин Вернезьев? Ай-ай-ай!

Лицо баронета закаменело, он не глядя поставил бокал с шампанским на ближайший стол и быстрыми шагами вылетел наружу.

Когда я вышел на улицу, то увидел лишь удаляющийся мобиль Вернезьева.

— Куда это он? — Спросил меня Клейст.

— На разборки, Николай Генрихович. Помните, мы с вами говорили о том, что инцидент в Скопине и засада — это работа разных группировок?

— Помню, конечно.

— Вот я и попытался их друг с другом стравить. Может, это и глупо, но я надеюсь, что в итоге один хищник загрызет другого. А если повезет, они прикончат друг друга.

Эта новость чуть подняла настроение Клейста, но ехать к Боголюбовым он, тем не менее, отказался.

— Вы сами знаете, Владимир Антонович, сколько у нас незаконченных заказов. А поскольку приза мы не получили, деньги придется зарабатывать классическим, так сказать, способом. Езжайте — вы обещали. А я тут, с детьми останусь. И то правда — здесь как-то душевнее.