Гонщик

Худосочная дама презрительно фыркнула и приготовилась было ответить, но тут в гостиную вошла служанка с супницей в руках, и умопомрачительный аромат солянки разом прекратил все споры.

После обеда компания быстро разошлась. И солидные пары, и молодые люди отправились кто по делам, кто на прогулку. Я тоже решил пройтись. Сбегал наверх за шляпой, замер на секунду у порога, и решительно распахнул дверь в новый для меня мир.

- Владимир Антонович! - настиг меня на пороге голос мадам Грижецкой. – Видит бог, я хорошо к вам отношусь, но если до конца недели вы не уплатите мне сорок рублей в счет будущего месяца, я вынуждена буду просить вас съехать с квартиры.

«Вот так» - думал я, неторопливо шагая по мощеному булыжником тротуару. – «Видимо, неспроста я должен был получить по договору хотя бы сорок рублей. Наверняка этот пункт был включен просто для того, чтобы не выгнали из дома».

В самом деле, пока этому Маннеру, который уже заранее был мне неприятен, был нужен гонщик, ему приходилось заботиться о том, чтобы этот пресловутый гонщик не подох с голоду. А как гонщик становится не нужен, так можно и прокинуть. И пусть себе выкручивается, как хочет, барину до этого дела нет. Интересно, насколько это дорого – сорок рублей в месяц за откровенно бедную комнату? Правда, в качестве компенсации коммунальных неудобств к этой комнате прилагается весьма неплохая кормёжка. Кажется, некогда это как раз и называлось «полный пансион», а уже после, в эпоху вездесущих англицизмов, перелицевалось в «олл инклюзед». Мне сейчас эта информация жизненно важна, причем в буквальном смысле. Меня увольняют. И буржуй, разумеется, нисколько не жаждет расставаться с деньгами. Договор, конечно, имеется. Но вот насколько этот договор будет соблюден? И смогу ли я что-то противопоставить неукротимому хапужничеству?

Впрочем, это будет завтра. За вечер мне юридические нюансы не постичь, так что придется импровизировать. А что сейчас можно сделать – так это постараться получить максимум сведений о том мире, куда меня зашвырнуло и поглядеть: нет ли для меня работы по специальности. Пока что единственный серьезный факт, почерпнутый из застольной беседы, заключался в том, что в стране сохранилась монархия. Впрочем, сейчас на мою судьбу это не влияет никак. Мне бы не о государственном устройстве думать, а о хлебе насущном. Хорошо ещё, у меня в запасе имеется несколько оплаченных дней пансиона мадам Грижецкой. И за эти дни мне непременно надо определиться со своей дальнейшей жизнью. А она, жизнь, сейчас она во многом зависела от того, как пройдут завтрашние переговоры с господином Маннером.

Из размышлений меня выдернул звонкий мальчишеский голос:

- «Ведомости»! Вечерний выпуск, только что из типографии! Покупайте «Ведомости»!

Я поднял голову. Навстречу мне бежал мальчишка-газетчик, перекинув через руку пачку сероватых листов. Время от времени мальчишка останавливался у фланирующих по улице господ, обменивал газеты на медные монетки и бежал дальше. Одет он был весьма причудливо: много раз латаные и все равно продранные штаны, видавшие виды ботинки, засаленная клетчатая кепка и полотняная куртка, натянутая прямо на исподнюю рубаху. Ботинки и кепка были на несколько размеров больше, чем надо, зато вот куртка была откровенно мала. Маленький газетчик остановился около меня.

- Купите «Ведомости», господин хороший! Всего две копейки!

А почему бы и нет? В газетах помимо новостей печатают еще и всяческие объявления. Кто знает, может, и найду, чем заняться с послезавтрашнего дня.

Я достал из кармана монетку, протянул ее пацану и получил взамен несколько листов рыхлой сероватой бумаги, резко пахнущей типографской краской. Мальчишка побежал дальше, выкрикивая своё «Покупайте «Ведомости!», а я огляделся вокруг.

Надо сказать, несмотря на то, что на проезжей части улицы хватало разнообразных автомобилеподобных агрегатов, в воздухе не было привычных мне городских запахов бензина и выхлопных газов. Это было удивительно и требовало объяснений. Но доискиваться причины прямо сейчас не хотелось. Не хотелось и возвращаться в пансион для чтения газеты, зато внезапно захотелось подольше побыть на воздухе. Чуть поодаль я разглядел какие-то кусты и деревья за высокой оградой. Парк? Надо непременно проверить. Может, в нем и свободная скамейка найдется?

Я ускорил шаг, и вскоре уже входил через распахнутые настежь ворота узорчатого чугунного литья в аккуратный ухоженный парк. Гуляющего по дорожкам народу в парке хватало. Большей частью – благородные господа, по крайней мере, с виду. Были также люди попроще, их сразу можно было отличить по внешнему виду. Одеты они были чисто, аккуратно, но, все же, поскромнее и… подешевле, что ли. Чинно прогуливались гувернантки с детьми, где-то вдалеке играл духовой оркестр. А вот мамаш с младенцами в колясках не было ни единой. То ли не принято детей в таком возрасте по улицам таскать, то ли колясок еще не изобрели.