Гонцы смерти

— А что было делать, если первый час ночи, а от придурка ни слуху ни духу! Я, естественно, замандражировал. На такое дело послали, а тут Питер в ухо дудит: «Это опасно, это опасно!» — рассердился Славка. — А племянник, как-никак, единственный.

Реддвей молчал, внимательно слушая весь разговор и посасывая трубку. Вошла Лара, принесла кофе, печенье, нарезанный лимон и ту самую начатую бутылку «Мартеля». Питер оживился. Грязнов из-за своих ночных треволнений вчера вылакал у него все виски, заставляя пить и его, и у него с утра трещала голова. Турецкий удивленно посмотрел на Лару. Он даже не заметил, как она утром прихватила с собой остатки «Мартеля». Они сегодня впервые заявились в следчасть вместе, и Меркулов, встретив их в коридоре, удивленно изогнул брови. Лара, оставив поднос на столе, вышла из кабинета, хотя Турецкий и предложил ей выпить с ними рюмочку.

— У меня дела, — индифферентно сказала Лара и вышла в приемную, не одарив Турецкого никаким приметным взглядом, точно они вообще никогда не состояли в интимных отношениях, а по служебным едва переваривали друг друга. «Это еще что за фокусы? — рассердился про себя Александр Борисович. — Новая тактика? Ну я тебе покажу новую тактику!»

Они выпили по глотку — Денис отказался, он был за рулем, — и Питер порозовел.

— Что скажешь, профессор? — спросил Питера Турецкий.

— Ты прав, мы его вспугнули, — вздохнул он. — И на Серпуховке его искать нет смысла. Жалко. Сегодня…

Питер, точно очнувшись, вдруг поднялся, схватил Турецкого за руку и, к удивлению присутствующих, вытащил его в коридор. Оглянувшись по сторонам, он прошептал:

— Сегодня из Гармиша приезжает твоя любимица Надя Павлова.

— Ты не хочешь, чтобы Славка с Денисом знали? — не понял Александр Борисович.

— Нет, хочу, но там у тебя утечка. Я вспомнил.

— Что? — не понял Турецкий.

— Утечка.

— Какая утечка?

— Утечка, — повторил Питер. — Подслушка.

— Ты считаешь, мой кабинет прослушивается?

— Да.

— Этого не может быть, — твердо сказал Турецкий.

— Я знаю.

— Откуда ты… — Александр Борисович уже хотел выматериться: приехал босс разведки и городит чушь, но мягкое лицо Питера вдруг явило такую жалостливую гримасу, что Турецкий запнулся. — У тебя точные сведения?

— Да.

— Откуда?

Питер вздохнул, как невеста перед женихом в ответ на сакраментальный вопрос: девушка она или женщина.

— Мне так сказали.

— Хороший человек сказал?

— Очень хороший.

— Тогда поверим. — Турецкий закурил. — Вот черт! Даже в голове не укладывается. Прямо-таки фантастика. И что теперь делать? Кабинет менять?

— Или кабинет, или все проверять. Но тут работа профи, нужен прибор, так на вкус…

— На ощупь, — поправил его Александр Борисович.

— Да, на ощупь трудно. Я попрошу, мне пришлют защиту. Это лучше.

— Но это дорого, наверное?

— Ну ничего. Тайна дороже. Так?

— Так, — вздохнул Турецкий.

— Извини, мне вчера из Гармиша позвонили и сказали, я чуть забыл, — объяснил Питер.

В коридор выглянул Грязнов-старший.

— Вы чего, ребята? — не понял он.

— Иди сюда! — позвал его Александр Борисович.

Грязнов подошел.

— Питер говорит, у меня кабинет прослушивается.

— Что, серьезно?

Питер кивнул.

— Обложили, гады! — Грязнов закурил. — Поехали ко мне!

— Подожди! У меня тут есть одна комната, нам выделили для допросов. Пошли туда! — Турецкий вернулся, забрал Дениса, бутылку и бумаги.

Лара, узрев этот переезд, удивленно вскинула брови.

— Мы посидим в допросной, если будут звонить серьезные люди. Вы также имеете право нас навестить, если, конечно, нет никаких противопоказаний: аллергии, сердечной аритмии и так далее, — пошутил Турецкий.

— А в чем дело-то? — не поняла Лара.

— А у меня дует. У Питера ревматизм. По просьбе гостя.

Лара удивленно хмыкнула. Окна она заклеивала сама еще осенью, и никаких сквозняков в кабинете не было. Но Александр Борисович не стал больше объясняться на эту тему. Он важно удалился.

Они перебрались в небольшую комнату, расселись за двумя столами.

— Сейчас придется отдать все силы, — продолжил Питер, — чтобы найти его…

— Их, — поправил Турецкий.

— Да, их…

— Гжижа по дороге спросил у меня, далеко ли до Царицына, — неожиданно вспомнил Денис. — Я ответил, что Царицыно на окраине, далеко. Спрашиваю: что, туда поедем? Гжижа отвечает: нет, он просто так спросил. И я почувствовал: он остался недоволен тем, что я задал этот вопрос.

— Может быть, он еще о чем-нибудь спрашивал? — не без иронии поинтересовался Турецкий.

— Нет, больше ничего!

— Ты уж говори все! — рассердился дядя. — Тут любая подробность важна!

— Да нет, больше он ничего не спрашивал, — твердо сказал Денис.

— Это интересно, — промычал Питер. — Что такое Царицыно?

— Это район Москвы, — объяснил Грязнов. — Но если у них там хаза, то найти ее вряд ли удастся. Это большой район.

— Но если они там будут появляться, то, значит, их можно будет увидеть, — заметил Реддвей.

— Искать иголку в стоге сена, — усмехнулся Турецкий.

— Это я знаю, — радостно кивнул Питер, имея в виду смысл пословицы. — А что делать?

— Хорошо, но кто будет искать? — взмахнул руками Турецкий. — Где люди? Ты об этом подумал?

— Мы все. Это очень важно. — Питер сделал очень серьезное лицо.