Читаем Good Again (СИ) полностью

Good Again (СИ)

Мы шли домой, погруженные каждый в свои мрачные мысли. Мне бы хотелось, чтобы он радовался. Ведь мы предприняли конкретные шаги для возрождения пекарни. Панем теперь живет по гуманным законам. И я смогла сдержать свой гнев, хотя еще месяца три назад мне это было не под силу. А мэр, встречаясь с нами, думает не о том, кого я убила и что сошла с ума, а лишь о том, что его сыну не нужно теперь жить под гнетом грядущей Жатвы, что его жизнь не будет теперь биться в лапах вечного страха. Мы выжили. Что же сместилось в земной гравитации, что я теперь стала оптимисткой, в то время, как Пит рыскает впотьмах?

Я видела, что он снова ускользает. У него не было приступов уже больше месяца, И вот он вновь мог вдруг меня покинуть. И я постаралась поскорее отвести его домой, пока его не стали бить судороги. Вопрос об обеде уже даже не стоял. Я поспешила его раздеть и снять его протез, прежде чем уложить его в кровать, а он пытался притормозить приступ, кусая себя за руку, но зрачки все равно быстро расширялись, и в них была видна крутая тропка, что уведет его вскоре в дикий лес его навязчивых и извращенных видений.

— Не надо, — я сунула ему в руки подушку. — Неправда, Пит. Это все неправда.

— Откуда ты можешь знать. Тебя там не было, — ответил он мне не своим голосом.

- Нет, там меня не было, но ведь сейчас я здесь и говорю тебе: то, что ты видишь — неправда.

Он помотал головой, и из его груди раздались душераздирающие, животные звуки, от которых мне стало невыносимо жутко.

— Все горит, — стонал он, вцепившись в голову руками, с силой дергая себя за волосы.

Я забралась позади него в кровать и постаралась усмирить эти властные руки.

— Так все и было, Пит, но теперь огонь уже давно погас. Все в прошлом. Все неправда, — я стала покрывать поцелуями его лицо, плечи, все, до чего могла дотянуться.

Он плакал, рвался, всхлипывал так горько, что я и сама начала плакать. Он повернулся в моих объятиях и вцепился в меня, одежда, которую я не успела с него снять, уже промокла от слез. Он вновь и вновь повторял их имена, его блуждающие руки до боли сжимали меня, ногти врезались мне в спину, в ткань моего платья и глубже, в кожу. Приступу так и не удалось захватить его до конца, он был лишь одной ногой на территории безумия, за ясными границами реальности. Но я терпела все это, ведь я нужна была ему в качестве надежной поддержки, стойкой и сильной. Лишь так он мог отыскать путь назад, ко мне.

Дрожа всем телом, он не пытался сдержать своих слез, они так и катились по его лицу.

— Спой мне, Китнисс, пожалуйста, — умолял он меня.

Он не забыл.

Я судорожной думала, что же ему спеть. И вдруг эта песня неожиданно пришла мне на ум — такая старая, не похожая на все песни, что мы обычно пели. Ее как-то отец пел матери, когда она была расстроена после их ссоры — о чем они спорили, я уже и припомнить не могла, так это было давно. Могли ли они чувствовать. Как скоро, слишком скоро всему этому придет конец? Я вспоминала печальные переливы отцовского голоса, умоляющие нотки в нем. Песня была не обо мне. Она была о любви по принуждению, но я запомнила ее раз и навсегда, сама того не зная, и вот теперь снова выпустила в мир. Еще один мне подарок от отца. Мой голос немного хрипел, ведь я давно не пела, но я все равно не могла отказать Питу, что бы тот ни попросил.

Почему ты так печален?

В твоих глазах слезы…

Не сомневайся, доверься мне.

Не нужно стыдиться слез,

Открой мне свое сердце,

Я знаю, как нелегко тебе в эти трудные времена…

Вокруг сгущается мрак,

И ты не знаешь, как поступить…

В чем бы ты ни признался,

Ничто не заставит меня усомниться в тебе, перестать любить тебя…

Я буду рядом с тобой,

Я не уйду.