Good night, Джези

Из-за чего все началось? Из-за того, что обыкновенного кошмара им было мало. Вампиры желают больше крови? Пожалуйста, получите. Вот вам песик Иуда, вот вам выгребная яма, вот вам козел, тут и вешают, и насильничают, и ребенок речь потерял — но им это все кажется каким-то безликим. Недостаточно осязаемым, согласен? Какой-то там еврейский мальчишка… им по херу. Тогда ты отправил в эту выгребную яму себя. Вот он я, вонючий, но осязаемый… а потом еще добавил, и еще… Подействовало, они навострили уши. Ты купил их любопытство. Любопытство, но не любовь! Так прокричи же им это, рявкни, наплюй в лицо, расхохочись, только не скули. Им бы хотелось превратить тебя в вороватого пса-приблуду, потому что ты взобрался на такие вершины, какие им и не снились. А потом за ноги и вниз, стая шакалов! Может, уже присмотрели кого-нибудь на твое место, а? Ведь благодаря этому маскараду, который они тебе не могут простить, твою книжку о слезах ребенка прочитали миллионы людей. Тех самых, которые теперь смотрят, как тебя публично ставят раком, и аплодируют. Да, таковы люди. Ну что, еще по одной, а, Юрек? Я вроде приободрился… Эти мерзавцы кричат, что ты не знаешь английского, обвиняют в том, что нанимал редакторов. Да, нанимал, и что? — все так делают, а распять на кресте хотят тебя одного. За то, что не стеснялся и брал целыми пригоршнями — ну а почему бы не брать? Зачем себе отказывать? Ты — человек мыслящий, да какое там, гигант мысли, и потому тебя хотят прикончить. Кричат, ты — садомазохист. А почему бы тебе не огласить имена завсегдатаев ВИП-клуба, рассказать про их тридцать два ключика? А? Тогда бы весь олимп болтался на кресте рядом с тобой. Хотя, сдается мне, их вряд ли тронули бы. Тебя-то можно, а других нет. Ну как? Будешь с ними воевать? Не струсишь? Бросишь перчатку? Идет? По рукам?

— Не размахивай так руками, брат, — хлопнул Джези по плечу старый седой негр, сидевший на барном стуле рядом. — Чуть мой дринк не пролил.

Джези вздрогнул.

— Ну ты молодец. На сорок долларов, — похвалил его бармен.

Игра в прятки (интерьер, вечер)

Джези у себя в мастерской. Собирается принять ванну. Ванна, вода, пена. Звонок домофона.

Джези.Кто там?

Маша.Я.

Джези.Чего надо?

Маша.Впусти меня.

Джези.Нет.

Кладет трубку. Через минуту снова звонок — мучительно долгий; понятно уже, что не отвяжется. В конце концов Джези берет трубку.

Джези.Ты?

Маша.Я.

Джези.Катись!

Вешает трубку, залезает в ванну. Через минуту — стук в дверь. В дверь квартиры.

Джези.Shit.

Стук не прекращается, и он вылезает из ванны, вытирается, натягивает штаны и, подумав, с улыбкой надевает на голое тело пиджак, подарок Клауса. Открывает. Входит пьяная Маша с наполовину опорожненной бутылкой виски. Выглядит она ужасно. Бутылку держит так, что виски льется на пол. Джези отнимает у нее то, что осталось. Ставит бутылку на стол.

Маша.Сволочи. Фашисты.

Джези.Кто тебя впустил в подъезд?

Маша.Какая разница, это подло. Свиньи!

Берет бутылку, отпивает глоток.

Маша.Я знаю, как ты себя чувствуешь.

Джези.Ну так расскажи мне. Кельвин Кляйн?

Маша.Что?

Джези.Джинсы.

Маша.Им никто не поверит.

Джези.Уже поверили… люди верят, хотят верить.

Наливает ей и себе виски. Бросает лед.

Джези.Выпей и уходи. Я что, должен тебя пожалеть?

Маша( пьет и плачет). Бедненький…

Джези.Жалеешь, значит… мне только жалости не хватает.

Маша.Бедненький ты мой. И за что же судьба с тобой так?

Джези.Какая судьба? Что ты несешь? Пара завистливых подонков. Катись ты со своей русской судьбой…

Маша показывает на пиджак.

Джези.Это подарок твоего мужа. Женщина, иди уже домой. Я занят, работаю, думаю, куда бы спрятаться. О’кей?

Маша( раздевается). Спрячься во мне, тебя не найдут, ты будешь в безопасности.

Джези.Возвращайся домой, бедная больная глупая русская женщина.

Маша( бьет его по лицу раз и еще раз). Иди ко мне, дурак, сукин сын. Ты меня погубил. ( Толкает Джези на диван, возится с его брюками.) Давай, еврейская сволочь, покажи, на что ты способен.

Снова его бьет. Джези уступает. Начинается секс — дикий, грубый, заканчивающийся одновременным оргазмом.

В порнокинотеатре 2