Google для разбитых сердец

– Да, на совещание, – бормочу я. – Как и вы.

Теперь в центре внимания оказывается Образина.

– Надеюсь, во время этого чертова совещания можно будет заморить червячка! – гремит она. – А то сегодня я не успела позавтракать.

Я улыбаюсь и смотрю, как на табло номера этажей стремительно сменяют друг друга. На десятом этаже лифт пустеет. Вот и двенадцатый. Мы с Образиной вместе идем в офис, где проходит совещание. Образина проворно переставляет свои на удивление маленькие ножки в красных замшевых туфлях-лодочках.

– Так вы знакомы с Майклом? – спрашивает она.

Я не могу отрицать это обстоятельство и киваю в знак согласия.

– Мы с ним давние друзья, – сообщает Образина. – А вы давно его знаете?

– Не слишком, – бормочу я.

– Вот как… это человек, с которым стоит познакомиться поближе.

Образина заходится дребезжащим смехом.

Перед глазами у меня возникает жутковатая картина: Образина с Майклом занимаются сексом на черных шелковых простынях, барахтаясь, словно расшалившиеся щенки. На заднем плане, непонятно почему, какой-то тип играет на саксофоне.

Несмотря на кондиционеры, воздух в зале для совещаний пропах застарелым потом. У стены стоит столик на колесах, на нем – кружки, банка растворимого кофе, чайные пакеты, термос с горячей водой и тарелка со сладкими пирогами. Образина делает себе кофе, хватает кусок пирога с абрикосовым джемом и усаживается во главе овального стола, вываливаясь из кресла, точно тесто из кастрюли. С набитым ртом она озирается по сторонам. Открывает папку и бросает на стол кипу отпечатанных листков с повесткой дня.

– Будьте лапочкой, Вив, разложите это.

Я кладу по листку напротив каждого стула, скользя глазами по печатным строчкам. Первым пунктом значатся «меры по сокращению штатов». Тут наверняка будет о чем поговорить. Кристи и Злюка входят почти одновременно. Злюка кивает мне с непроницаемым лицом, на ней сегодня широченный балахон, усыпанный блестками, носки с рисунком в виде сердечек и зеленые замшевые босоножки. Кристи обошлась без особых экстравагантностей: шелковые штаны-султанки и бархатный пиджак. Она усаживается рядом со мной, распространяя запах цветочных духов.

– Что у нас сегодня? – шепотом спрашивает Кристи.

Я указываю на листок с повесткой дня. Кристи строит недовольную гримасу. Образина начинает вещать:

– Руководство обратилось к нам с просьбой составить план постепенного сокращения штатов. Мы переживаем сейчас период реорганизации, который требует снижения расходов. Это означает, что мы более не будем проводить масштабные исследования рынка, а также оплачивать такси для сотрудников и устраивать обеды для поставщиков. Также придется на треть сократить новые коллекции и уделить особое внимание рекламе. Вив, я надеюсь, что вы проявите расторопность. Необходимо, чтобы реклама нашей новой коллекции появилась во всех воскресных приложениях и по крайней мере в трех глянцевых журналах.

– Но для этого придется устроить презентацию с фуршетом и пригласить кучу журналистов, – говорю я.

Злюка что-то записывает в своем блокноте, тем самым действуя мне на нервы.

– Иначе ничего с места не сдвинется… – неуверенно продолжаю я. – Ведь они этого ждут…

Образина кивает.

– Делайте все, что считаете необходимым, только добейтесь нужного результата.

Злюка что-то яростно подчеркивает. Затем с решительным видом откладывает ручку и начинает говорить. Она последовательно рассматривает все товары, входящие в новую серию, разъясняя, что из них пойдет, а что нет.

– Съедобные трусы… товар перспективный… но пока что у нас нет никаких идей, как его продвигать. Этот проект разрабатывает Кристи, но я полагаю, Вив, вы тоже должны принять в нем участие.

Я киваю, чувствуя жалость к Кристи. Бросаю взгляд налево, но она сидит с невозмутимым видом и составляет список собственных покупок – жидкость для снятия лака, крем с эффектом загара и т. д.

– Что касается свечей со скандинавскими мотивами, от этого товара мы откажемся, – изрекает Злюка.

Кристи вздрагивает, словно ее дернуло током, и пишет в моем блокноте:

«Я заказала десять тысяч этих самых гребаных свечей!»

Рядом Кристи рисует испуганную рожицу. Внутри у меня все сжимается. Я быстро пишу:

«А ты провентилировала вопрос с заключенными?»

«Забыла», – отвечает она и рисует еще одну рожицу, на этот раз печальную.

Черт, черт, черт. По спине у меня ползут мурашки.

«Немедленно отмени заказ», – пишу я.

«Боюсь, это уже невозможно».

Я испускаю тяжкий вздох и озираю комнату затравленным взглядом. Смотрю на Злюку и вспоминаю о словесном предупреждении. Внезапно меня охватывает желание расхохотаться. В самом деле, это очень смешно – перебить ее и сообщить, что мы опять вляпались в дерьмо и десять тысяч никому не нужных, к тому же противоречащих этическим принципам свечей вскоре прибудут на наши склады. Но другого выхода нет. Молчание приведет к катастрофе.

– Я хотела сказать… насчет свечей… – лепечу я.

Злюка смотрит на меня поверх очков.

– Я была уверена, что мы будем продвигать этот товар. Заказ уже сделан, – сообщаю с виноватой улыбкой.

– Так отмените его, – рычит Злюка.