Гоп-стоп, битте!

— И слышать не хочу. Возьми. Моя мама говорила, когда я пытался за нее заплатить: «Теленок должен сосать корову, а не корова теленка». В этом и есть высший биологический закон. Кстати, о деньгах. У меня набежало двести тридцать тысяч марок по накопительному страхованию жизни, и теперь я шикую на проценты. Когда я уйду, эти деньги перейдут на твой счет. Так я распорядился. Не возражай, — сказал он с неожиданной сейчас, но такой привычной в прошлом властностью. — Теленок должен сосать корову, а не наоборот. И не смотри на меня как на восставшего из гроба. Тебе нравится Изольда?

— Хорошенькая.

— Мне тоже нравится. Пойдем, я тебя провожу.

* * *

И опять Михаэль чуть не проскочил выезд с автобана на проселочную. Анализ впечатлений мешал концентрации внимания.

«Ну дед дает! Вот что значит старая гвардия. Какая неистребимая воля к жизни, какой безошибочный выбор средства исцеления! Не он ли ратовал всю жизнь за гладкие скачки, а теперь стипль-чез заказал. Самый травматичный для лошадей вид соревнований. Сломанная нога — смертный приговор коню. Гневные письма писал. Глухие препятствия требовал устранить. А теперь будет смотреть. «Микстура тоже горькая, но ее же пьют». Звериное чутье. Хворые кошки и собаки безошибочно находят лечебную травку. А дед положился на лошадей. И не ошибся. Кони утроили ему родительский капитал, и они же способствуют выздоровлению. Интуиция. И я молодец. Догадался привезти ему фильм с Петушковой. Дед практически здоров. Не может ироничный и философски настроенный ум быть неполноценным. Не может. Странным — да. Ослабленным — нет. Ослабленный ум не вспомнит надпись на перстне царя Соломона, что все проходит. Больным мозгам не до любомудрия.

А почему он ни разу не спросил меня? Где это чисто немецкое: Wie war die Reise? — «Как прошло путешествие?» Кстати, «райзе» значительно короче и удобнее русского слова «путешествие». Почему не спросил? Забыл? Ничего подобного. «Тебя ранили в России, мой мальчик?» Все он помнит. Все понимает, но щадит меня и про сто тысяч не спрашивает. Человек! Личность! А что, интересно, он ей сказал? Что он ей такого сказал? Чем потряс и омрачил красивое лицо? Процитировал ей Паллада: «Пусть никогда госпожою не станет служанка»? Ну нет. Это исключено. Это бестактно и низко. Дед на такое никогда не пойдет. Аристократизм не позволит. Спросил про лошадей? Ну, здесь с нее взятки гладки. Она не конезаводчик. Она — мать его ребенка. И не простая, а мать-одиночка, поскольку отец серьезно болен и не может жить с семьей. Скорее всего, дед ничего оскорбительного не сказал. Но он продемонстрировал ясность ума, и она испугалась возможных осложнений, связанных с его исцелением. Забавно. Никто на свете не желает слабоумия законному мужу больше, чем бывшая возлюбленная. Гадость, конечно».

…

Приехал домой. Открыл бутылку пива. Включил телевизор.

Похудевшая до неприличия диктор (год назад была в теле) делилась с экрана сплетнями. «Зачем так худеть? Анорексия у нее, что ли?»

Осточертевший развод публичного человека. Глубокие морщины у известного певца. Как у старца. Почему? В самом соку мужик. А сколько постельных подробностей! Сколько грязи! Тошнит.

Тигр-альбинос покалечил дрессировщика. «Так ему и надо. Не мучь животное. А то подкалывают пикой втихаря, чтобы команды выполнял».

А вот это уже интересней.

Поздний вечер. Ухоженный сад. Высокие ворота из литого чугуна. Причудливая решетка ограды. Тоже литье. Дорого, основательно, богато. За решеткой в отдалении — фасад замка.

Подъезжает черный лимузин. Длинный, как вагон. Шофер услужливо открывает дверцу. Из машины выходит принц Ганноверский. Настоящий. Не сказочный. Принц Ernst August von Hannover. Идет к дому. Лет тридцати пяти — сорока. В руках — изысканный зонт с массивной и тяжелой на вид ручкой. Слоновая кость, не иначе. Из кустов выбегает папарацци и начинает снимать принца со спины. Принц заметил. Повернулся, приблизился к наглецу. Голос спокойный, почти приветливый: «Кто тебе позволил снимать меня, свинья?»

Удар! Камера падает, но продолжает записывать звук. Hilfe — «Помогите!» Удар! «Помогите» — уже на тон выше и с отчаянием. Удар! «Помогите!» — Истошно. Удар! «Помогите!» — Теперь уже визг со слезой.

«Ну, заткнись, ты, недоносок! — Михаэль сделал нервный глоток. — Заткнись! Не позорь нацию! Не бейсбольной же битой бьют. Ни один, ни один самый дохлый русский не станет так верещать и униженно просить о пощаде».

Переключил канал.

Шайзе! По ZDF показывали Калининградскую область. Он из-за этого трусована пропустил начало передачи. А на экране — кони.

Убить мало папараццу. Не папарацци, а именно папараццу. Хорошо бы этого козла не зонтиком пригладить, а велосипедной цепью.