Гоп-стоп по-испански

– Кажется, то, что надо, – взбудоражено произнес Михаил Березин и, будто пребывая в состоянии гипноза, ничего не видя и не слыша вокруг, перешагнул порог и пошел по ярко освещенному коридору.

За ним двинулись было и остальные, но Смольникова преградила им путь.

– Чего всем лезть-то?! Попадемся кому-нибудь на глаза из священников, будут проблемы.

И как в воду глядела. Едва Березин дошел до арочного проема в стене справа, как оттуда вышел одетый в черную сутану и черную же шапочку католического священника мужчина – румяный, полный, с круглыми щеками, двойным подбородком и большим крестом на груди. Католический служитель церкви, в отличие от нашего православного, не носил бороду, был гладко выбрит.

Столкнувшись с «очарованным» историком, шедшим, словно впотьмах, с вытянутыми вперед руками, очевидно, надеясь сразу схватить ларец с кладом, священник тут же замахал на Михаила руками и что-то быстро-быстро заговорил по-каталонски.

Михаил, тем не менее, попер на священника, будто упрямый ослик, шедший напролом к своей кормушке, и как тот ни пытался преградить ему дорогу, он все же сумел заглянуть в арочный проем справа.

– Seсor, aquн no se puede! Aquн el lugar para los sacerdotes![2]– оттесняя Березина, громко проговорил священник.

– О, падре! – вступилась за Михаила знавшая испанский язык Женя Аксенова и сказала несколько слов священнику.

Тот отрицательно покачал головой, продолжая оттеснять Михаила в нашу сторону. Наконец Березин сдался, развернулся и направился к двери. Священник, выгнав заблудшую не в свое стадо «овцу», быстро прикрыл дверь и повернул ручку, закрывая ее на замок.

– Ну, что там, что? – набросились на Михаила компаньоны.

Судя по его кислой физиономии, ничего хорошего.

– Там обычный коридор, никакой усыпальницы нет, – уныло произнес он, и физиономии членов нашей команды как-то сразу потускнели.

– Ладно, пойдемте отсюда побыстрее, пока священник не вызвал полицию, – сказала Женя Аксенова. – Я и так дурочкой прикинулась, объяснила ему, что мы хотели посмотреть храм изнутри. А он ответил, что этого делать нельзя!

Все сразу засуетились и двинулись к выходу.

Господи, я никогда не видел до такой степени удрученных неудачей людей, как мои компаньоны. Они вышли из церкви и побрели к набережной с таким убитым видом, будто утратили возможность найти не мифический клад Христофора Колумба, а лишились разом всего: семьи, дома, работы, каких-то сбережений. Что ж, придется им помочь, чтобы хоть как-то взбодрить, а то совсем скисли ребята, вкус к жизни пропал. Я обогнал всех, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел спиною вперед.

– Между прочим, – сказал я громко, обращаясь ко всей честной компании, шедшей в мрачном молчании, будто на похоронной процессии, – этот собор, хоть и назывался когда-то Санта-Лючия, не мог быть тем храмом, где служил архидиакон Хуан Карлос де Луис.

Не могу сказать, что от этого сообщения в глазах моих компаньонов вспыхнул радостный огонь, но все же кое-кто оживился, а Евгения Аксенова даже спросила, хотя и очень вяло:

– Почему?

– Да потому, – произнес я с воодушевлением, – что расстояние от Барселоны до Лорет-де-Морис семьдесят километров. Это сейчас его можно преодолеть на электричке за час – полтора, а в то время на поездку ушел бы не один день. А Хуан Карлос писал в своем послании, что его брат, с которым они спрятали сокровища Колумба, отправился к адмиралу и в тот же день был убит. А потому он, испугавшись за свою жизнь, перепрятал эти сокровища и успел сбежать до того, как в церковь ворвались люди Колумба. Выходит, что все события, описываемые Хуаном Карлосом, происходили в один, максимум в два дня. Телефонов в то время не было, а преодолеть брату архидиакона расстояние в семьдесят километров с сокровищами из Барселоны в собор Санта-Лючия в Лорет-де-Морис, спрятать их там, потом вернуться назад в Барселону так быстро невозможно. Тем более что весть о его убийстве дошла до Хуана Карлоса в тот же день.

Наконец-то среди ошалевших от жары и угнетенных неудачей путников нашелся человек, понявший меня. Это оказалась женщина-хлорофитум.

– Ты хочешь сказать, – ее и без того удивленное лицо вытянулось от удивления до размеров лошадиного, – что церковь Санта-Лючия должна находиться намного ближе к Барселоне?

Я сделал круглыми глаза.

– А как ты догадалась, Маша? – спросил я с язвительными нотками.

– Да ладно тебе, – не реагируя на мой шутливый выпад, флегматично отозвалась Тропинина. – Но разве может быть, чтобы в то время в окрестностях Барселоны было целых три церкви Санта-Лючия?

Сама того не ведая, она навела меня на интересную мысль.

– Между прочим, – я споткнулся о какой-то камень, но быстро подпрыгнул, сумев удержаться на ногах, и пошел медленнее, осторожнее, – твое замечание наводит на кое-какие размышления. Надо проверить, есть ли в окрестностях Барселоны церковь с похожим названием.