Гопак для президента<br />(Аполитичный детектив)

Не замечая его грубости, старушка продолжала излучать рафинированный восторг.

Денис досадливо отмахнулся, не особенно понимая, что же происходит. Если старуха представляет интересы похитителей Татьяны — это одно. А если она понятия не имеет о цели его визита и просто исполняет данное ей поручение — это другое. Решив, что все равно ему сейчас не разобраться, произнес:

— Нет, спасибо… Если вас не затруднит, передайте, что я уже здесь…

— Я вас провожу, — вновь демонстрируя достижения современной стоматологии, сказала старушка и указала в сторону коридора, откуда появилась несколькими минутами раньше. — Пожалуйста… Проходите, вас ожидают…

Помедлив, Денис Гребски шагнул на паркетный пол коридора.

— Прямо, пожалуйста, — коснувшись его руки, сказала провожающая, — а потом налево…

Глава 11

Голова разлетелась на множество маленьких кусочков, и каждый из них вопил от боли, перекликаясь с собратьями. От их неорганизованных воплей тысячи мельчайших иголок пульсировали в мозгу, барабанным боем отдавались в ушах. Денис поморщился, попытался прикоснуться рукой к наиболее страдающему от иголок затылку, но понял, что сделать это не удастся: у него связаны руки.

— Вот же… — проговорил он досадливо, пытаясь собрать в кучку рассыпающиеся, как в калейдоскопе, мысли.

Коридор, старушка…

Темнота.

Все попытки вспомнить еще что-нибудь результатов не дали.

Денис с трудом приоткрыл глаза, и перед ним, в неприятной близости от лица, замаячила ухмыляющаяся веснушчатая круглая морда. Белесые ресницы, нос картошкой, губастый рот, гнилостная вонь изо рта.

— Очухался! — не то констатируя, не то сообщая кому-то, кого Денису видно не было, радостно воскликнул веснушчатый альбинос. И, глядя на Дениса, добавил: — Ты, фраерок, не дергайся, чтобы больно не было…

Не без труда сориентировавшись в пространстве, Денис понял, что связан по руками и ногам и помещен в глубокое кожаное кресло и что кроме него и белобрысого в слабо освещенной комнате находятся как минимум еще два человека. Они сопели где-то за спиной.

Сдерживая тошноту, Гребски облизнул пересохшие губы:

— Так я и не дергаюсь… И не дергался…

— А то! — гоготнул парень, обдавая Дениса перегаром. Отстранился, повернувшись к невидимым собеседникам, попросил: — Окно откройте, чтобы фраерок опять не сомлел…

Денис не знал, сколько времени прошло с момента его появления в офисе риелторской фирмы. Чтобы не мучить себя ненужными загадками, спросил:

— Сколько сейчас времени?

И вызвал новый взрыв веселья у белобрысого:

— Ну, блин! Ты еще спроси, какой сегодня день и месяц! Классно тебя баба Фира приложила…

Да уж, действительно. Ну никак нельзя было предположить, что божий одуванчик способен на этакое подлое коварство. С другой стороны, если совсем уж терять веру в человечество, то скоро и мимо младенца в коляске будет страшно пройти — вдруг стрельнет из припрятанного в подгузнике автомата или еще какую пакость учинит.

Из распахнутого окна повеяло ночной свежестью, донесся мерный рокот океанского прибоя. Вот так-так… В Купертино, где Денис повстречался с подлой старухой, с шумом прибоя были проблемы. Далековато оттуда до океана.

Не надо быть большим мыслителем, чтобы сообразить, что его чем-то отключили, судя по всему, какой-то медицинской гадостью, а потом перевезли в это укромное местечко на берегу океана.

— Какой сегодня день? — вежливо поинтересовался он. — Может, развяжете да попить чего дадите… Башка трещит, а нам еще разговаривать надо…

Белобрысый, бывший тут, вероятно, за главного, скомандовал:

— Рома, развяжи фраерка… Сема, дай ему воды!

Указанные действия были сноровисто произведены двумя мордоворотами, словно на одной ферме с альбиносом взращенными. Альбинос наблюдал за процедурой развязывания узника, сидя на краешке стола и небрежно поигрывая револьвером.

Его, Дениса Гребски, револьвером.

— Меня можешь Кабаном звать, — сообщил он, шутливо прицеливаясь в Дениса.

Денис пожал плечами, встряхнул затекшие руки:

— Неудобно как-то… Кабан… Свинского же рода…

Альбинос подозрительно прищурился, пытаясь разглядеть на лице пленника хотя бы тень улыбки.

— Шуткуешь, фраерок… Ну да ладно, че тебе делать-то остается. Шуткуй, пока шуткуется…

Ну и на том спасибо. Трудно придумать более скверную во всех отношениях ситуацию, чем та, в которой пребывал Денис. Один против троих здоровых противников да еще с жуткой головной болью. И непонятно, знает ли бывший опер о том, что Денис помимо своей воли покинул негостеприимный офис риелторов.

— И то правда, — согласился Денис. Выпив банку выданной Семой содовой, вытер губы рукой: — Чего делать-то будем? Ты же звал, так ты и начинай.

Кабан продолжал крутить в руках револьвер. Выждав, Денис кашлянул, напоминая о своей скромной персоне:

— Ну так что?

— Ствол у тебя хороший, серьезный ствол, — не глядя на Дениса, сообщил Кабан. — И зачем фраеру такой ствол?