Гóра

— Вот что я тебе скажу, Биной, — сказал Пореш-бабу. — Подожди со вступлением в Общество, пока ты не уяснишь себе как следует, что это даст тебе. Я ведь не раз говорил, чтобы ты не предпринимал никаких шагов, чреватых серьезными последствиями, только потому, что считаешь себя обязанным помочь нам выпутаться из щекотливого положения.

— Это, безусловно, верно, — вступила Бародашундори. — Но лично я считаю, что он не имеет права сидеть сложа руки, после того как запутал нас всех.

— Но если начать метаться, вместо того чтобы сидеть сложа руки, — возразил ей Пореш-бабу, — то можно запутаться еще больше. И к чему говорить, что нужно что-то делать! Часто в жизни бывает так, что как раз лучше всего ничего не делать.

— Ну, конечно, — обиделась Бародашундори, — я дура и ничего не понимаю. Но я была бы вам обязана, если бы вы сказали мне, на чем вы в конце концов остановились. Мне некогда — у меня работа стоит.

— Я бы хотел, чтобы церемония принятия меня в члены состоялась в воскресенье, то есть послезавтра, — сказал Биной, — так что, если Пореш-бабу…

— Нет, — перебил его Пореш-бабу, — я не хочу принимать в этом никакого участия, поскольку это может быть в какой-то мере выгодно моей семье. Тебе придется обратиться непосредственно в «Брахмо Самадж».

Это обескуражило Биноя. Он пока что не чувствовал ни малейшего желания обращаться с просьбой о приеме его в Общество официальным путем, тем более что именно из «Брахмо Самаджа» и пошла сплетня о нем и Лолите. Как он напишет такое прошение? В каких выражениях? Как будет смотреть в глаза людям, после того как оно будет напечатано в брахмаистских газетах? Его письмо прочтет Гора, прочтет Анондомойи. К письму не будет дано никаких объяснений, и читатели-индуисты узнают только, что Биной вдруг ни с того ни с сего загорелся желанием вступить в «Брахмо Самадж». А ведь это далеко еще не все! И если газета умолчит об остальном, то Биной пропадет со стыда!

Видя, что Биной молчит, Бародашундори испугалась.

— Ах, я и забыла, он ведь не знает никого, кроме нас, в «Брахмо Самадже», — сказала она. — Но ничего, мы сами все устроим. Я сию же минуту пошлю за Пану-бабу. Времени терять нельзя. Ведь воскресенье уже на носу!

Только она кончила говорить, как мимо комнаты, по дороге наверх, прошел Шудхир, и Бародашундори крикнула ему:

— Шудхир, в воскресенье Биной вступает в наш «Самадж»!

Шудхир чрезвычайно обрадовался. Биной ему всегда очень нравился, и мысль видеть его в «Брахмо Самадже» была ему очень приятна. Ему казалось нелепым, что человек, умеющий так великолепно писать по-английски, такой умный и хорошо образованный, не вступает в «Брахмо Самадж». Теперь, когда подтвердилось его убеждение, что человек, подобный Биною, не может найти счастье помимо «Брахмо Самаджа», сердце Шудхира наполнилось гордостью.

— Но удастся ли все подготовить к воскресенью? — сказал он. — Ведь многих не успеют оповестить.

Дело в том, что Шудхиру хотелось, чтобы о вступлении Биноя знали все и вся и восприняли бы это как поучительный пример.

— Нет, нет, — воскликнула Бародашундори, — к воскресенью можно прекрасно управиться. Сбегай, Шудхир, за Пану-бабу.

Несчастный, на чьем примере восторженный Шудхир собирался доказывать всем неодолимую силу идей «Брахмо Самаджа», чувствовал себя очень плохо. То, что на словах представлялось чем-то не столь существенным, на деле поставило его в крайне неловкое положение.

Как только собрались посылать за Пану-бабу, Биной поднялся, чтобы уйти, но Бародашундори, не хотевшая выпустить жертву из рук, стала удерживать его, убеждая, что Пану-бабу не заставит себя долго ждать.

— Нет, извините меня, не сегодня, — сказал Биной виновато.

«Только бы вздохнуть, только бы вырваться отсюда и обдумать все толком», — думал он.

Когда он встал, чтобы уходить, поднялся и Пореш-бабу и, положив руку на плечо Биною, сказал:

— Не делай ничего впопыхах, Биной. Успокойся и подумай хорошенько, прежде чем окончательно решаться на этот шаг. Ведь он изменит всю твою жизнь, не делай его, не разобравшись как следует в своих мыслях.

На что окончательно выведенная мужем из терпения Бародашундори возразила:

— Люди, которые берутся за что-нибудь, заранее не подумав, которые сидят сложа руки, пока не попадут сами и других не втянут в хорошенькую переделку, обычно, увидев, что деваться некуда, говорят: «Сядьте да подумайте!» Ты можешь тут сидеть и думать, сколько твоей душе угодно, а до нас тебе и дела нет, хоть умри!

Шудхир вышел из дому вместе с Биноем. Его распирало от нетерпенья, как лакомку, которому хочется отведать изысканных блюд, не дожидаясь пира. Ему хотелось тотчас же отвести Биноя к своим друзьям, сообщить им благую весть и тут же предаться ликованию, но неумеренный восторг Шудхира повергал Биноя все в большее уныние. Когда Шудхир предложил ему немедленно пойти к Пану-бабу, Биной, оставив его слова без внимания, вырвал руку и пошел прочь.

Пройдя несколько шагов, он встретил Обинаша, который вместе с несколькими приятелями несся куда-то как угорелый. Однако, увидев Биноя, все они остановились.