Гóра

— Но почему вы придаете общине такое исключительное значение? — спросила задетая за живое Шучорита. — Разве естественна для вас слепая преданность? Или, может быть, вы только заставляете себя так относиться к ней?

— При нынешних обстоятельствах такое отношение к общине совершенно естественно для меня. Когда почва у вас под ногами начинает колебаться, приходится вырабатывать цепкую, твердую походку. Мы кругом наталкиваемся на противодействие, поэтому, конечно, в наших словах и делах проявляется известная крайность. Это вполне закономерно.

— А почему вы считаете, что противодействие, которое вы видите вокруг, с начала и до конца несправедливо и ненужно? — спросила Шучорита. — Если община становится препятствием на пути к прогрессу, она обязательно подвергается нападкам.

— Прогресс подобен волнам в реке, которые подмывают берег, — возразил Гора. — Но я не считаю, что у берега нет способа помешать этому. Не думайте, что я совсем уж не задумываюсь над тем, что хорошо и что плохо в нашем обществе. Разобраться в этом настолько легко, что в наши дни судьями стали даже шестнадцатилетние подростки. Гораздо труднее почитать и любить все это.

— Но разве почтение и любовь обязательно приводят к познанию истины? — спросила Шучорита. — Разве любовь свободна от ошибок? Скажите мне, неужели вы оправдываете идолопоклонство? Неужели вы в самом деле искренне верите в идолов?

Некоторое время Гора молчал.

— Я постараюсь чистосердечно объяснить вам свою точку зрения, — начал он. — Сначала я искренне верил во все это и не считал своим долгом осуждать идолопоклонство только потому, что оно не принято в Европе, и потому, что против него можно выдвинуть несколько дешевых возражений. Сам я специально никогда не занимался религиозными вопросами, но я не собираюсь бессмысленно твердить, что культ формы и идолопоклонство — одно и то же или что всякое богопочитание не сводится в конце концов к поклонению изваянию божества. В искусстве, литературе, даже истории и других науках находится место воображению, и я никогда не соглашусь с тем, что только религия не имеет на него права. Именно в религии полностью раскрывается все совершенство духовных сил человека. И неужели вам не кажется, что наша попытка сочетать воедино воображение, познание и любовь, нашедшая выражение в культе изваяний божества, не открывает человеку гораздо более значительную истину, чем все, что делается в других странах?

— Но ведь и в Греции и Риме тоже поклонялись статуям богов, — возразила Шучорита.

— В этих странах статуи нужны были не столько для выражения религиозных чувств, сколько для поклонения красоте, тогда как у нас, в Индии, воображение тесно переплетено с нашей философией и нашей верой. Возьмите наших Радху и Кришну, Шиву и Дургу — дело совсем не в том, что именно они были в течение многих веков объектами поклонения нашего народа, а в том, что в них нашла выражение древняя философия нашей расы. Именно на этих образах выросло богопочитание Рампрошада и Чойтонно.[53] Разве в истории Греции и Рима вы найдете примеры столь глубокого благочестия?

— Но неужели вы не допускаете, что с течением времени меняются и религия и общество? — спросила Шучорита.

— Как могу я не допускать этого! — воскликнул Гора. — Но изменения эти должны быть обоснованными. Ведь и человек тоже меняется. Ребенок постепенно вырастает в мужчину, однако ж человек не может внезапно стать кошкой или собакой. Перемены в жизни Индии должны совершаться именно своим, индийским, путем, если же они вдруг начнут повторять факты английской истории, то ничего, кроме нелепости и абсурда, из этого не выйдет. Я готов отдать свою жизнь, чтобы доказать всем, что все могущество нашей родины, ее величие заключается в ней самой. Неужели вы не понимаете этого?

— Нет, я понимаю, — ответила Шучорита. — Только раньше я никогда не слышала ничего подобного и не задумывалась над этим. Знаете, когда попадаешь в новое место, нужно время, чтобы привыкнуть к обстановке. Так теперь и со мной. Может быть, это потому, что я женщина и недостаточно умна, чтобы разобраться во всем этом.

— Нет, нет! — воскликнул Гора. — Очень многие мужчины, из тех, с кем я без конца разговаривал на эти темы, были убеждены, что великолепно во всем разбираются, но, уверяю вас, ни один из них не был способен видеть то, что увидели вы. Я с первого же раза почувствовал, что вы на редкость проницательны и умны. Вот почему я стал так часто приходить к вам и поверять вам свои сокровенные мысли. Я, ни на минуту не задумываясь, открыл вам все надежды моей жизни.

— Мне очень неловко, когда вы так говорите, — смущенно сказала Шучорита. — Я не могу понять, какие надежды вы возлагаете на меня, на что я способна и что должна буду делать; не знаю, смогу ли я выразить чувства, вдруг овладевшие мной. Одного я боюсь — вдруг когда-нибудь вы увидите, что совершили ошибку, поверив в меня?

— Здесь не может быть ошибки! — прогремел Гора.—

Я покажу вам, какая громадная сила заложена в вас. Не беспокойтесь — я беру на себя заботу помочь вам проявить свои способности. Доверьтесь мне!