Гора демонов

Урм тоже остановился, но по другой причине. Он не мог сдвинуться с места. Глазами, наполненными ужасом, он уставился на Тенгеля Злого, который, не обращая внимания на Диду, сконцентрировал свое внимание целиком и полностью на Урме. Глаза Диды расширились, когда она поняла, что произошло. Она повернулась и посмотрела на Урма, и ее парализовал ужас, когда она увидела, что в нем мгновенно образовалась дыра, так же, как она появляется в клубе дыма. Мгновенно человеческая субстанция проскользнула через эту дыру, и он превратился в небольшой холмик на склоне горы. Холмик задвигался, извиваясь, и стал уходить за снежные сугробы, пока окончательно не исчез.

Дида впервые в жизни услышала противный, скользкий голос Тенгеля Злого:

— Входи, глупая женщина!

Входить туда? Ни за что на свете!

Но воля Тенгеля была сильней. Отвратительное, покрытое серой плесенью существо глядело на нее магически помутневшими от старости глазами рептилии из-под тяжелых, сморщенных век. И все же Дида видела Тенгеля сейчас в его первый период, когда он еще ходил по земле. Позднее его внешность изменилась до невероятности!

Приказа он не повторил, да в этом не было необходимости. Дида, будучи слишком молодой, чтобы знать свои качества, доставшиеся ей по наследству, смогла лишь подчиниться приказу. Возражения здесь вообще бы не помогли. Как лунатик, она вошла в низкий дом. Сейчас она уже не чувствовала, что сидит в зале Горы Демонов и рассказывает. Когда Тенгель Злой покинул долину, этот дом сожгли оставшиеся там жители. И дым от пожара был таким ядовитым, что те, кто находился вблизи его, умерли от отравления. Спустя несколько столетий Ханна и Гримар построили на этом месте для себя противный маленький домишко.

Диду полностью охватили ужасные воспоминания, огромная толпа слушателей в зале больше не существовала для нее.

В комнате Тенгеля Злого царила темнота, но она смогла различить удивительные шаманские предметы. Тенгель Злой не нуждался в них; его магические силы значительно превышали свойства шамана.

— Ты моя кровь, — произнес шипящий голос.

Дида не осмеливалась смотреть в его сторону. Ей не нравился запах в доме. Это была едкая вонь, с какой она никогда еще не встречалась. Пахло затхлым и гнилым.

— Мой народ не должен исчезнуть, — с угрозой произнес он.

— Нет, — осмелилась она ответить. — Я выйду замуж, когда придет время.

— Наша кровь не должна кончиться.

Дида не поняла, что он имел в виду.

— Нас слишком мало, — произнес голос, который словно проникал под кожу. — Всего лишь трое.

Она знала это. Сын Крестьерна умер внезапно, и смерть его была ужасна, но еще до этого у него появилась дочь, которой сейчас исполнилось десять лет. Многих членов подлинного рода Людей Льда времени Тенгеля Злого уже не было в живых. Дида ничего не знала о сыне, которого тот зачал еще в Таран-гае, и о том, что там были его потомки.

— Кровь не должна кончаться, — повторил он. — Раздевайся, девка!

Дида уставилась на него. Что он хочет? Когда истина дошла до нее, она с криком ужаса бросилась к двери. Ее дед? Самый отвратительный человек на земле? Нет, нет!

Дверь перед ней с треском захлопнулась. Сколько она ни рвала ее, ни толкала, но открыть не смогла. Ее охватила паника. Она почувствовала, как одежда спала с нее, словно лохмотья, слышала колдовские слова, которые заставили все вокруг нее закружиться, вынуждена была отцепиться от дверной ручки, хотя никто не прикасался к ней. Она кричала, боролась, но какая-то сверхъестественная сила толкнула ее навзничь на постель, она увидела ужасное лицо, которое приближалось к ней… И тут от страха, отчаяния и отвращения она потеряла сознание.

Придя в себя, Дида обнаружила себя лежащей на снегу возле калитки. Одежда кучей валялась рядом. Вся посиневшая от холода, стуча зубами, она поднялась. Сначала она не могла понять, где она находится, но когда память вернулась к ней, она в диком отчаянии бросилась на снег. От слабости у нее тряслись колени, низ живота болел, когда, набросив на себя одежду, она побрела в темноте домой. Ноги не слушались ее, рыдания так душили, что всю дорогу она спотыкалась то об одну снежную стенку тропинки, то о другую. У нее было одно лишь желание — умереть, потому что она никогда не сможет смыть с себя этого пятна, забыть это отвратительное событие, даже если она и была без сознания, когда все это совершилось.

Ее приемный отец нашел Диду в амбаре как раз в тот момент, когда она выбила из-под себя табуретку, на которой сидела, доя корову, и повисла в петле. Он срезал ее косой и внес в избу. Там она, рыдая, лежала в бреду целых две недели, и они из ее бреда узнали, что произошло. После этого хозяева стали более добры к ней. Но стали держаться от нее на расстоянии, словно от чумной. Да ей и самой казалось такое, когда она окончательно стала приходить в себя. Абсолютно апатично выполняла она свои обязанности по хозяйству. Но ее уже никогда больше не видели вблизи ненавистного дома.