Гора демонов

«Ну вот, — подумал Габриэл. — Теперь появилась и бабушка деда Тенгеля Доброго! Она должна была быть страшной ведьмой».

— И Анна, моя сестра, — сказал Яхас. — У нее родился мальчик. Ничего примечательного он из себя не представляет. Ты, Гудлейв, может быть, сам расскажешь о себе?

Слово передали Гудлейву, молодому мужчине, который с улыбкой произнес, что никому не было бы приятно услышать о себе, что он ничего особого из себя не представляет. Но он хорошо знал Яхаса и Эстрид в те времена, когда они еще были живы.

— Они были не очень разумны, — рассмеялся он. — Люди всегда очень боялись, что они выкинут какой-нибудь фокус. Но злости в них не было. А теперь перейдем ко мне. Неприятность у меня была лишь одна. У меня тоже на свет появилась дочь — ведьма. Это было страшно, поскольку она была одной из тех, чей характер отличался особой злобой. Жена моя, конечно, умерла во время родов. Я назвал девочку Вега, но больше никто так ее не называл. Все знали ее под кличкой «Женщина, живущая на берегу моря». Думаю, что и Тенгель Добрый, и Силье встречали ее.

— Да, — ответил Тенгель Добрый. — Женщина на берегу, мы знали ее хорошо, хотя и никогда не ходили туда.

— Я встретила ее однажды, — мягко произнесла Силье. — И, должна сказать, очень испугалась.

Гудлейв кивнул.

— Она была злой, моя дочь Вега. Она решила жить отдельно от меня. Что она варила в своей маленькой избе — никто не знал. Но думаю, что вы должны занести ее в список сторонников Тенгеля Злого. В перечень действительно преданных ему.

— Уже сделано, — сказала Тула. — Твоя дочь Вега — это сплошная тайна. Мы ничего о ней не знаем. Как она выглядела? Была ли она одной из красивых ведьм в нашем роду?

— Ох, нет! И на Ханну смотреть было страшно, а она все-таки по сравнению с Вегой красавица.

Тенгель Добрый, ужаснувшись, воскликнул:

— Она, видимо, была необыкновенно старой. Когда она родилась?

— В 1470 году, — тихо произнес Гудлейв.

— О, Боже, — воскликнула Силье. — А умерла… постойте… в 1584 году!

— Ой, — вырвалось у Габриэла. — Она прожила сто четырнадцать лет!

Гудлейв выглядел очень удрученным. Тула крепко обняла его в утешение.

— Многие из собравшихся здесь разделяют с тобой твою судьбу, — сказала она. — Многие видели, как их дети становились рабами заклятий Тенгеля Злого.

Он распрямил спину.

— Могу ли я оказать вам какую-нибудь помощь?

— Конечно! Ты можешь рассказать все, что знаешь о занятиях Веги и другой колдуньи, Тоббы. И помни: судьба твоей бедной дочери не зависела от нее.

— Знаю. Спасибо за такие слова! И… если вы встретите ее… на заключительном этапе борьбы… отнеситесь к ней по-доброму!

— Обещаем, Гудлейв. А сейчас иди в Высший Совет, который находится сзади нас, и расскажи о своей дочери. Обсуждать это всем нет необходимости.

Тула обратилась к залу:

— Согласно тому, что нам известно, эта родственная линия закончилась на Веге, женщине на берегу моря.

Большинство в зале согласились с этим.

Наступила очередь Юльвы, желанной дочери Яхаса и Эстрид.

Она, как уже сказали ее родители, была нормальным человеком, и о себе ей рассказывать было почти нечего. Но она многое знала о Тоббе.

— Ее вам следует опасаться! Знаю, что звучит это смешно, но я видела ее летающей по воздуху. Она вылетала прямо из дома, но не на метле; она сорвалась с места подобно гонимой бурей вороне. Не спрашивайте, куда она неслась, но, если я осмелюсь предположить, то это либо к Тенгелю Злому, либо мчалась выполнять его поручение.

Слова попросила Суль:

— Бергдис, ты, скончавшаяся при рождении Тоббы, я хочу чтобы ты выслушала, что я скажу!

Бергдис молча кивнула головой в знак согласия.

— Я сама колдунья, Юльва, — сказала Суль. — И я полностью верю, что тебе действительно довелось пережить то, о чем ты нам рассказала. Ты видела, как Тобба покинула дом и унеслась, гонимая ветром. Однако это была не сама она, понимаешь. Я тоже могла бы проделать такое, не совсем так, но приблизительно. Ты видела ее душу, дух ее под воздействием лекарственных трав. Тело оставалось, я убеждена в этом, на постели в доме. Можно выйти из своего тела, понимаешь, если имеешь доступ к наркотическим растениям. Но даже если ведьмы и колдуны Людей Льда могут осуществлять невероятное, все же и для них существуют определенные пределы. Сами мы при жизни не можем летать по воздуху. Мы не можем стать невидимыми, хотя Кристеру, легкомысленному сыну Тулы, удавалось добиться кое-чего в этом направлении. Но после смерти, — закончила она торжественно, — после смерти все границы исчезают. Тогда порхайте, носитесь по воздуху, вы, отмеченные проклятием, избранные, продолжающие жить. В особенности ты, Бенедикте. Скоро тебе стукнет девяносто, и по человеческим расчетам ты скоро присоединишься к нам!

Бенедикте улыбнулась и энергично кивнула головой. Позволить себе так говорить о смерти могла только Суль. Но Бенедикте такая речь показалась лишь воодушевляющей.

Юльва продолжала: