Гора из черного стекла

Затем он несколько лет прожил на улицах Южного Феникса с бандой чиканос [4]и индейцев под названием Лос Хисатсином, что значит «Старики» на языке древнего племени из Аризоны, которое было старее, чем племя Хохокам. У банды был большой старый пульт Криттапонг Мультиворкс в заброшенной квартире в центре города, и они частенько выходили в Сеть. Члены банды Лос Хисатсином не были чужды мистике, как описал Т-четыре-Б, они стремились к «глубокому счастью, да, очень глубокому». Но были у них и гораздо более практичные занятия: они покупали отбракованные и демонстрационные картриджи в Мексике, на фабрике по зарядке картриджей, и нелегально перевозили их через границу, чтобы затем продать на черном рынке в Фениксе или Туксоне. В конце концов, как и следовало ожидать (хотя он так и не считал), Т-четыре-Б был арестован за, как он выразился, «незначительное правонарушение»: его задержали за рулем фургона, набитого крадеными товарами, что усугублялось отсутствием водительских прав. По причине возраста его отправили в заведение для малолетних преступников, а затем на воспитание, но не в семью, а по специальной полудомашней программе. Он достаточно благополучно прошел ее и в течение полугода не совершал нарушений, после чего молодого человека отпустили под опеку родителей отца, пожилой четы, которые видели своих внуков раз в десять лет. Бабушка и дедушка Роджерс с опозданием попытались взять также опеку над младшими детьми, но это им не удалось. Они получили Хавьера как утешительный приз. Нельзя сказать, чтобы они были очень рады такому приобретению — светящиеся узоры татуировок с головы до пят, не говоря уже о судимости, — но сделали, что могли. Они отдали его в школу и купили недорогую консоль, чтобы он тренировался и, может быть, в будущем нашел работу.

Сразу стало ясно — в этой части рассказа Т-четыре-Б впервые заговорил с жаром, но, как всегда, невнятно, — что он рожден для работы в Сети. («Крутой сетевик» — так он себя назвал.) Его старики стали подумывать, что их ставка принесет выигрыш. Все было, конечно, непросто — больше всего в Сети его привлекала возможность находиться в банде, хоть и виртуально, но нельзя не отметить, что юный Хавьер стал ощущать свободу и свои возможности как никогда раньше. «Сказочно огромная» — поэтично сказал он о Сети. Из его дальнейших объяснений стало ясно, что ежедневные длительные путешествия по Сети он начал после того, как его друг Матти заболел загадочной болезнью.

— Я никогда не слышала, чтобы люди в твоем возрасте подвергались воздействию вируса Братства Грааля, или как еще его назвать, — сказала Флоримель. — Этой болезни, которой страдает моя Эйрин.

— Ну, и? Хочешь сказать, что я — дурной? — Трудно было поверить, что под этой неподвижной злобной маской воина-кабуки в шипастых, повторяющих форму тела доспехах скрывается кто-то по имени Хавьер, но зато легко верилось, что там внутри беспризорный мальчишка.

«На самом деле, — подумала Рени, — так они и одеваются. Беспризорники в моем городе или там, откуда он родом, — в Со-Фи — большинство из них носит столько оружия, что еле передвигаются. А здесь, в ВР, это наглядно видно».

— Нет, — спокойно возразила Флоримель. — Я не считаю тебя дурным. — Наконец, поведав свою историю, Флоримель как-то изменилась: по мнению Рени, она стала почти реальной. — Я просто собираю информацию, которая может быть важной для нас всех. Сколько было лет Матти, когда это произошло?

Т-четыре-Б уставился на нее, потом вдруг отвернулся, напоминая то ли испуганного робота, то ли ершистого подростка. Рени подумала, о том ли человеке они говорят.

— Пожалуйста, скажи. Это может оказаться важным, Т-четыре-Б, — вмешалась Мартина. — Мы все здесь по той же причине, по крайней мере, мы все в одинаковой опасности.

Т-четыре-Б что-то пробормотал.

— Что? — от желания встряхнуть его Рени еле удержалась, и то больше по причине опасных шипов на его доспехах. Она не умела обращаться с упрямыми людьми. — Мы не слышим тебя.

В голосе Т-четыре-Б звучали отвращение и стыд.

— Девять. Ему девять. Он был нормальным парнем, не таким, как Уильям. Я не вру.

— Уильям говорил, что не делал ничего плохого, — отозвалась Мартина, ее голос был таким успокаивающим, и Рени поймала себя на том, что она кивает в такт словам, как китайский болванчик. — Я верю ему. И я верю тебе.

Рени показалось, что Флоримель хочет сказать что-то вроде «говори только за себя», но не сказала, отвлеченная реакцией Т-четыре-Б.

— Неясно мне все, — Он схватил ком земли и размял его в порошок в своей ладони на серво-приводе. — Матти был супер, все знал в Сети, вам и не снилось. Бывал там-сям. На своей микро он был гений. То, что его достало, должно было быть сильно гнусным. Ну, я, типа, взял все матрицы и пошел искать.

Дальше он описал свои поиски в Сети, похоже, у него ушли месяцы, прежде чем он нашел золотые кристаллы у священной стены в виртуальном парке, куда часто заходили мальчишки вроде Матти.