Гора Лунного духа или Побеждённые боги

— Ты, как старший, — сказал он Ибрагиму, — поведешь всех к тому галласкому дуару, откуда мы пришли сюда. Я остаюсь здесь, пойду на эту гору, а потом вернусь к вам в дуар. Ждите меня там. Но здесь мне нужно двух носильщиков. Кто пойдет со мной, тому будет выдана двойная плата за всю экспедицию. Но пути аллаха неисповедимы, а потому я напишу письмо к англичанину в Фашоде, эффенди Вильксу, чтобы он уплатил вам из моих денег. Эффенди Фрэ-ми в Хартуме тоже наградит вас. Если случится несчастье со мной и с теми, кто пойдет в горы, то по этому же письму, где я назову их имена, эффенди Фрэми выдаст их семьям четверную плату.

Ибрагим и другие хартумцы выслушали его молча и с изумлением глядели на него, не веря ушам своим. Но Пьер говорил властно и твердо, и тон его не допускал никаких возражений.

— Ну, кто же останется со мной? — продолжал он, — мне нужно двоих.

Длительное молчание было ответом. Потом, переглянувшись, выступили два пожилых носильщика.

— Аллах керим[20], — сказал один из них, — мы идем с тобой, эффенди. У нас большие семьи, и, если великому аллаху будет нужна наша гибель, дети наши получат больше, чем мы сами принесем им.

Все сразу зашевелилось, и лагерь быстро, в несколько минут, свернулся. Все было упаковано раньше, чем Пьер написал письма к эффенди Вильксу и эффенди Фрэми. С собой Пьер брал провианта на троих на шесть дней и небольшую палатку Корбо, где могли спать трое.

Караван разделился на две части.

— Аллах агаш вутчаш минак, — торжественно провозла-сил Ибрагим, набожно сложив руки, — вах нат эль расуль![21]

— Раббена шалик, — кричали остальные, — аллах мяа-кум[22].

— Ия аллах джиеб эль фередж, — ответили спутники Пьера, — аус мин билляхи![23]

Караван с Ибрагимом во главе поспешно стал спускаться с холма, направляясь обратно по только что пройденному пути. Пьер проводил их глазами, пока они не скрылись в лесной чаще. Тогда он внимательно оглядел оставшихся с ним и, заметив у них колебание, громко воскликнул по-арабски:

— Кэидем, я ахуане, бе исм миллахи![24]

Он быстро пошел к подъему. Хартумцы следовали за ним, ободренные его энергией, но губы их шептали, произнося девяносто девять имен аллаха и священные зурэ[25] небесной книги.

Подъем был труден. Почти полдня они карабкались по скалам и взбирались по отвесным обрывам при помощи палок с железными крюками и веревок. К двум часам дня они после невероятных усилий добрались до обширной террасы и, отдохнув около часу, закусив и напившись воды из горного ручья, стали огибать гору Лунного духа, следуя по этой террасе. Здесь путь был сравнительно легок и не требовал больших усилий.

Пьер внимательно обследовал все окрестности, которые открылись с той стороны, но кроме горных хребтов и вершин, каменистых и мрачных, ничего не увидел. Все же они упорно шли вперед, пока был день. Обогнули всю гору с противоположной стороны. Солнце уже спускалось за горы, когда на их пути неожиданно вырос каменный гребень, стеной преградивший террасу.

Пьер решил устроить здесь ночевку. Он приказал ставить палатку, зная, что в горах холодные ночи. Огня не разводили, а, закусив консервами, пока было светло, путники забрались в палатку, закутались гандурами и тотчас же заснули, охваченные смертельной усталостью.

Утром Пьер осмотрел неожиданную преграду. Это был грандиозный обвал, отделившийся почти во всю высоту горы. Груды скал лежали и ниже террасы, обрушив при своем падении еще несколько огромных частей горы. Камни и скалы засыпали наперерез всю глубокую узкую долину, которая когда-то была между горой Лунного духа и частью плато. Плато же, как было видно отсюда, представляло огромный цирк, образовавшийся из гигантского жерла потухшего вулкана. Это подтверждалось, по крайней мере, тем, что часть его, как бы охватывающая гору Лунного духа, шла исполинской стеной отвесной внутрь и покатой снаружи. Глыбы камня и скалы, скатившиеся с горы, как циклопическая стена, закрыли брешь, когда-то сделанную горной рекой, и снова замкнули наглухо цирк, отделив его от всего мира.

Сердце Пьера трепетно билось, когда в голове мелькнули воспоминания о предположениях Корбо в связи с тем цирком, который открыл в западном Конго английский охотник. Не убирая палатки, Пьер велел арабам начинать подъем на гребень, преграждавший их путь по террасе. Опасаясь обрыва с другой стороны, Пьер обвязал себя веревкой, а концы ее, длиной в несколько метров, прикрепил к поясам арабов. Он лез впереди, выбирая дорогу.

После страшного напряжения они через час взобрались на гребень. Зрелище на огромный цирк, развернувшийся под ногами, было так удивительно, что все трое окаменели на несколько секунд, еле стоя на дрожащих от усталости ногах.

— Парута, — воскликнул Пьер и в порыве энтузиазма перепрыгнул через небольшую щель на следующую скалу.