Гора сокровищ

К тому времени, когда он отправился в горы Ла-Плата, июнь был уже на исходе, а мы знали, что в тот год в горах было мало снега, и к этому времени он уже почти весь сошел. Снег сохранился, наверное, только там, куда не попадают солнечные лучи, да в глубоких ложбинах. Скорее всего, отец поехал по той тропе, о которой говорил мне Пороховое Лицо.

— Я как-то разговорился с одним индейским юношей, — заметил Оррин, — и он сказал мне, что эту тропу называют Тропой Призраков. Говорят, что ее проложили люди, которые ушли от нас еще перед…

— Ладно, ладно, — прервал я его, взяв в руки поводья. — Ты меня знаешь, Оррин. Я поеду прямо к ним, и пусть они попробуют меня напугать.

Когда я проезжал по улице Шалако, — если это можно назвать улицей, — то увидел, что у свежесрубленного дома стоит Нел. Я подъехал к ней и снял шляпу.

— Здравствуйте, мэм, — поприветствовал я ее. — Я уезжаю.

Она взглянула на меня с грустью и нежностью. Я немного смутился, но потом сказал себе: она сделала это потому, что мы с ней вместе спустились с гор, а не потому, что испытывает ко мне какие-то нежные чувства. Я уже привык к тому, что женщины любят со мной поговорить, но когда дело доходит до чего-нибудь более серьезного, удаляются в обществе красавцев, умеющих ловко пускать пыль в глаза. Но я их за это не виню — я простой человек с самой обыкновенной внешностью, который умеет обращаться с лошадьми, оружием и скотом, но не может рассыпаться в любезностях перед женщинами и ухаживать за ними.

— Береги себя, Телль Сэкетт! — сказала вдруг Нел. — Я не хочу, чтобы ты уходил в горы.

— Видишь ли, где-то там, в горах, лежит мой отец и тело его, возможно, никто не похоронил, а мать моя стареет; и мысль о том, что кости ее мужа моют дожди, не дает ей покоя. Я еду туда, чтобы попытаться найти останки отца. И тогда мама обретет наконец покой.

В широко раскрытых глазах Нел было беспокойство.

— Все это прекрасно, — сказала она, — но если ты погибнешь в этих дурацких горах и твои кости тоже будут лежать непогребенными, твоей маме не станет лучше! Как бы я хотела с ней поговорить! Я бы ей сказала! Я бы сказала, что нельзя посылать сына на верную смерть!

— Она не посылала нас на поиски отца, — ответил я. — Это была наша идея. Но если это принесет покой нашей матери, я готов всю жизнь разыскивать могилу отца.

Нел положила руку на мой рукав.

— Телль, обещай мне, что будешь осторожен, а когда вернешься, то зайдешь ко мне.

— Обещаю, — сказал я. — Я проеду мимо твоего дома и поздороваюсь.

— Нет, ты сойдешь с коня и зайдешь в дом! — воскликнула она.

— Стоит ли? Помнится мне, что старый Джек Бен выпускал заряд соли в того, кто осмеливался приударить за его дочерьми.

Нел вспыхнула.

— Но ведь в тебя он никогда не стрелял, так ведь? Раз ты сидишь в седле, значит не получал такого заряда. Иначе бы до сих пор стоял в стременах!

— А я никогда и не подходил близко к его дочерям, — просто ответил я, — потому что не думал, что из этого что-нибудь получится. — Тут я и сам вспыхнул. — Я не умею ухаживать за женщинами, Нел Трелони, у меня это никогда не получалось. Вот если бы их можно было ловить с помощью лассо, я бы…

— Ну тогда катись отсюда! — Нел отступила назад, глядя на меня, как мне показалось, с отвращением. Впрочем, я никогда не умел читать мысли женщины по выражению их лица и никогда не понимал их. Наверное, я с ними слишком мягок. Иногда бывает полезнее грубость.

Тем не менее когда я повернулся, чтобы уехать, Нел помахала мне рукой, и я подумал, что, может быть, и вправду заеду к ней на обратном пути.

На тропу лучше всего выезжать со стороны города Анимас, но я решил, что не стоит показывать людям, куда я направляюсь, поэтому, вместо того чтобы двинуться к Узловой реке, я поехал к реке Лайтнер, а оттуда охотничьими тропами пробрался к тому месту, где Рубиновое ущелье соединяется с долиной Узловой реки.

Это было прекраснейшее место: горы, и лес, и серебристые потоки воды, иногда довольно приличных размеров. Я взобрался по крутому склону на вершину горы и осмотрелся. Деревьев почти не было, тут и там виднелись редкие осины, а за ними темнел густой лес.

Чуть пониже вершины лежал ствол огромной старой ели, вывороченной ветром. Там, где когда-то росла эта ель, образовалась большущая впадина, которая стала потихоньку зарастать травой. Там я оставил пастись своих лошадей, расседлав их, а сам решил разжечь костер, чтобы приготовить ужин. Я набрал сухих дров, которые почти не давали дыма, и, приготовив ужин, поел, а потом уселся на вершине под двумя деревьями, ветви которых росли низко от земли и создавали укрытие.

Я сидел здесь целый час, вслушиваясь в вечернюю тишину. Солнце садилось за соседнюю гору, и последние лучи его золотили вершины грандиозного горного хребта, лежавшего передо мной. В каньоне, простиравшемся у подножия горы, где я сидел, царил покой, и оттуда тянуло холодом, который приятно освежал после жаркого дня.

Где-то прокричала сова; листья осин были совершенно неподвижны. Редко выпадает увидеть такое — обычно они трепещут на ветру.