Гора сокровищ

— Больше ничего подозрительного за это время не замечали? — обратился к археологу Йонас.

Калпокас неопределенно пожал плечами.

— Как тебе сказать?.. Может, и замечали, да только… Чего доброго, не зря вы Лауринаса подозреваете. Раньше, бывало, день-деньской у нас торчит, а нынче глаз не кажет. Как завидит меня издалека, удирает во весь дух. Конечно, утверждать нельзя — старики-то золотые люди, — но ведь всякое бывает…

Тем временем Ромас обдумывал тайный план действий. Не понадобится и милиция, пусть только Калпокас с Зигмасом поскорее отправляются.

Когда они ушли, Ромас рассказал товарищам про свою затею.

— Поплыли скорей! — обрадовался Йонас и бросился надувать лодку. Потом остановился и сказал: — Пожалуй, я сначала к Заколдованной горе сбегаю.

— Что за выдумки! — удивился Ромас.

— Дело есть, — смущенно оправдывался Йонас. — Я живо обернусь, пока вы тут лодку надувать будете. — И добавил вполголоса: — С Юргитой договорились встретиться. Записку там оставлю, чтоб не ждала зря.

— Вы с Зигмасом оба хороши, — улыбнулся Ромас. — Ладно, чеши, да побыстрей!

Йонас нырнул в палатку, вырвал листок из блокнота и торопливо набросал:

Юргита, сегодня уплываем в опаснейшую экспедицию.

А суждено будет вернуться, встретимся в то же время.

Надеюсь увидеть твое милое лицо.

Й.

Когда Йонас, оставив записку в дупле, вернулся назад, Ромас уже успел надуть лодку и спустить ее на воду.

— И я с вами, — вдруг сказал Костас. — Что мне здесь делать одному?

— Нельзя тебе, Костас, пойми, — серьезно ответил Ромас. — Кто знает, чем дело кончится, а ты плавать не умеешь. — Он звонко хлопнул себя по лбу: — Совсем забыл! Ведь мы вчера собирались научить тебя плавать. Так и быть, если все пройдет гладко, сегодня же вечером и начнем.

— Ладно уж… По мне, лучше здесь торчать, чем в воду лезть, — буркнул Костас.

Мальчики уплыли. Костас с обиженным видом уселся на бревне. Неподалеку послышались чьи-то шаги. Появилась Лайма. Оказалось, она тоже направилась в город за покупками.

— Ты один здесь? А остальные где? Куда уплыли? — спросила девочка, опускаясь рядом.

— Не знаю, может, на рыбалку, — соврал Костас: мальчики условились до поры до времени никому ничего не говорить о таинственной экспедиции.

— Так ведь удочки-то вон стоят! — удивилась Лайма.

— В общем, они скоро вернутся.

Она принялась расспрашивать о Йонасе, Зигмасе, попросила рассказать немного о себе, однако Костас сразу же понял, что на самом деле ее интересовал только Ромас. Он вспомнил, как ребята подружились, рассказал кое-какие эпизоды из их жизни. Костас говорил, Лайма изредка перебивала его, дополняя характеристики друзей своими наблюдениями. Йонас, по ее словам, «сорвиголова», против чего Костас, в общем-то, не возражал. Добавил только, что тот страшно любит приключения, поэтому и столько книжек про них читает. Уж и намучились с ним учителя в шестом-седьмом классах!.. А так парень он свойский, душа нараспашку. Ромаса девочка назвала «ершистым, гусаком напыщенным». Костас вступился за друга: это только со стороны так кажется… Он смелый, справедливый, помешан на технике, прирожденный автомобилист, сам рисует и даже конструирует машины. У него и мастерская в подвале оборудована… К тому же Ромас стоик…

— Стоик? А кто такие стоики? — спросила Лайма.

Он охотно пояснил:

— В древности у греков направление философии такое было — стоицизм, понимаешь? Они утверждали, что человек способен освободиться от страстей и увлечений и что он может жить, руководствуясь лишь разумом.

— Странно, — удивилась Лайма, которая так и не поняла, зачем нужно избавляться от страстей и увлечений.

Зигмас показался девочке «презабавным».

— Да, порой он бывает смешным, — подтвердил Костас, — зато на гитаре играет — заслушаешься…

— А каким я тебе кажусь? — неожиданно спросил Костас. — Небось смешнее всех?

Мальчик глядел на девочку в ожидании ответа, однако она молчала. В глазах ее угасли веселые огоньки.

— У тебя светлая голова, Костас, — наконец произнесла Лайма, — ты умнее их всех. Но мне кажется, тебе что-то мешает быть счастливым. Мне тоже.

— Ты хочешь сказать, что несчастлива?!

— На меня порой находит что-то такое — жить не хочется…

— Ведь ты такая красивая, нравишься всем.

— Красивая… Ну да, мальчики угодить мне стараются, любое желание предупреждают. И мне это иногда даже нравится. Конечно, пустое это дело, а все равно нравится. Зато порой такое зло разбирает, что, кроме внешности, они во мне ничего и видеть не хотят. Заберусь куда-нибудь подальше от всех и плачу… Ты первый со мной по-человечески заговорил.