Гора сокровищ

— Давай, — согласился Костас.

Ромас, безучастно сидевший до этого в стороне, загляделся на стеклышки:

— Можно поглядеть?

Лайма высыпала бусинки ему на ладонь. Они смахивали на камешки из перстней или сережек.

— Откуда у тебя это?

— Не скажу, — задорно ответила девочка.

— Скажи, это очень важно.

— Не могу, секрет.

Он сразу же вспомнил Гору сокровищ, находку Пранаса Калпокаса. Уж не из того ли таинственно пропавшего ожерелья эти бирюзовые бусинки?

— Если не скажешь, не получишь назад!

— Не скажу! А ну отдавай! Пошутили — и хватит.

Но Ромас невозмутимо высыпал бусинки в карман и сказал:

— Предупреждал по-хорошему: не скажешь — не получишь…

Глаза Лаймы стали еще темнее, девочка побледнела. Вначале она думала, что это розыгрыш, но вскоре по непреклонному выражению лица Ромаса увидела, что ошиблась.

— Отдай, слышишь! — рассердилась она.

— Скажешь — отдам.

— Ах, так! — со слезами в голосе воскликнула Лайма и, подхватив лукошко, побежала по тропинке в лес.

— Ромас, да отдай ты ей эти стекляшки, — укоризненно произнес Костас. — На что они тебе?

— Отстань, я знаю, что делаю, — отрезал Ромас.

Тогда Костас бросился вдогонку за девочкой:

— Лайма, постой, он пошутил! Лайма!..

Девочка, не оглядываясь, бежала все быстрее… Обида сжимала ей горло, из глаз готовы были брызнуть слезы… Ладно же, он еще попомнит!..

Гоголя-Моголя она обнаружила за сараем: тот лежал на солнцепеке, рядом валялся раскрытый учебник алгебры.

— Представляешь, — выкрикнула девочка, — он у меня отобрал те стекляшки, что ты подарил!

Парень сел и сладко потянулся.

— Кто отобрал?

— Да Ромас, воображала тот. Забрал и не хочет отдавать.

— На что ему такая чепуховина?

— Откуда мне знать? Отбери у него, хорошо? И задай ему жару, чтоб запомнил Гогялис пожал плечами.

— То тебя с ним водой не разольешь, а то — задай жару…

— Да ты, никак, испугался? Я всегда знала, что ты трус. Только хвастаться и умеешь.

— Кто испугался? Ты обо мне, что ли? — нахохлился парень. — Да я этого заморыша одним пальцем…

Гогялис поднялся и широким шагом направился к озеру. Девочка едва поспевала за ним. Но вот среди деревьев мелькнула палатка. Лайма остановилась:

— Ты иди, а я здесь, в сосняке, обожду.

Парень даже не оглянулся — он продолжал идти вперед.

Лайма свернула с тропинки и уселась под сосной. Вокруг было тихо. Изредка лесной покой нарушали трели птиц, слышалось жужжание полевых шмелей да дробный стук дятла. Раздражение девочки с каждой минутой росло. И пусть, так ему и надо! Она даже всхлипнула от досады — нет, не из-за стеклышек, конечно: просто было больно, что ее вот так грубо обидел человек, к которому она испытывала до этого искреннюю симпатию.

От слез немного полегчало. Теперь, нечего и говорить, между ними все кончено: Гогялис отомстил за нее. Видно, задал ему как следует и отобрал бусинки…

Лайма услышала чьи-то шаги: по тропинке мирно шли рядом Ромас и Гогялис. Парни о чем-то спокойно разговаривали, на их лицах не было и тени злобы или ненависти.

От удивления девочка попятилась и спряталась за кустом орешника. Она видела, как ребята остановились и стали озираться. Потом Гогялис позвал ее по имени, а Ромас сказал: «Наверно, домой пошла». Они исчезли из виду.

Значит, и верный рыцарь предал ее… Все они, мальчишки, такие. Девочку охватило отчаяние, ей стало жаль себя, и она горько расплакалась.

Лайма не знала, что Гогялис и Ромас только что были настроены далеко не так миролюбиво… Не вмешайся Костас, все могло бы кончиться по-иному…

Когда Гогялис появился возле палатки, Ромас с Костасом внимательно разглядывали злополучные бусинки.

— А ну дай сюда! — протянул руку Юргис, не соизволив взглянуть в сторону мальчиков.

Ромас не проронил ни слова.

— Ты что, оглох? — рявкнул парень.

Ромас вскочил.

— Не кипятись, Гоголь-Моголь, еще успеешь кулаки в ход пустить, — спокойно произнес он. — Не знаешь случайно, что это за стеклышки?

— Не знаю и знать не хочу. Ну-ка, живее!

— Присядь лучше, потолкуем!

— Последний раз говорю — отдашь или нет?! — взбешенно крикнул Гогялис.

Драка надвигалась неотвратимо: Гогялис напирал, а Ромас, весь подобравшись и упрямо сжав губы, не собирался ни оправдываться, ни отступать. В эту минуту между ними решительно встал Костас. Он сразу понял, чем все может кончиться.

— Да выслушай ты наконец! — крикнул мальчик. — Эти штучки ворованные, понимаешь?

Гогялис смерил его высокомерным взглядом:

— Брось чепуху молоть!

— Вовсе это не чепуха! Говорят тебе, краденые они, — подтвердил Ромас.

Гогялис озадаченно посмотрел на них, не желая верить услышанному.

— Скажут тоже… Краденые, — растерянно бормотал он.

— А теперь давай поговорим, — снова улучил момент Ромас. — Присядем.

Гогялис нехотя опустился на бревно. Ромас рассказал ему историю с кладом.

— Вдруг это не из того клада вовсе, а совсем другие, — засомневался гость.

— Все может статься. Если мы ошиблись, сразу отдадим. На что они нам, сам подумай?..

— Гм, — смущенно промычал Гогялис.

— Откуда у нее эти бусинки, не знаешь?

— Может, и знаю, — ухмыляясь, произнес парень.

— Тогда скажи.

Тот помолчал и буркнул:

— Я ей дал.

— Ты?! — изумленно произнес Ромас. — А ты-то откуда их взял?