Гораций

Гораций был очень дружен с Вергилием. Достаточно сказать, что он обращается к нему в двух одах (I.3 и 24), а также с большим уважением упоминает его имя в некоторых других своих стихотворениях[642].

Следующий в списке друзей Горация — это Плотий, то есть Марк Плотий Тукка (I век до н. э.), который был близким другом Горация, Вергилия и Вария[643], но, к сожалению, о его жизни и творчестве почти ничего не известно. После смерти Вергилия Август поручил Тукке и Варию подготовить к изданию «Энеиду»[644].

Затем идет Варий — Луций Варий Руф (около 74–15). Он считается старейшим членом кружка Мецената, и прославился как крупнейший эпический поэт своей эпохи[645]. «Пламенный Варий ведет величавый рассказ в эпопее, / Равных не зная себе», — писал Гораций[646]. Широкую известность Варию принесла замечательная поэма «О смерти», посвященная трагической гибели Гая Юлия Цезаря. Мелкие фрагменты из этого произведения сохранились у Макробия:

Продал сей Латий чужим инородцам, пашни квиритов
Отнял; установлял и сменял за плату законы.
<…>
Чтобы на пурпуре спать и пить из тяжелого злата.
<…>
Тот его укротитель, с гибким кнутом, не пускает,
Если он хочет бежать, но, взнузданного усмиряя,
Учит полем скакать и объезжает неспешно.
<…>
Будто гортинский пес, лесной долиной бегущий,
Если оленя он старого лежку выследить смог,
Злится, что пусто там, и с лаем следом несется;
Запахи тонкие он настигает в воздухе чистом.
Ни ручьи ему не мешают, ни крутизна
Гор, и не думает он от поздней ночи укрыться[647]

.

Кроме того, Варий сочинил «Панегирик Августу», также получивший большую известность; две сохранившиеся строки из него можно найти у Горация:

Больше ль желает народ тебе счастья иль сам ты народу,
Пусть без решенья вопрос оставит Юпитер, хранящий
Град и тебя…[648]

После смерти Вергилия Варий не только подготовил к изданию «Энеиду», но и написал историю его жизни, которая, к сожалению, не дошла до нас[649]. При этом, даже после выхода в свет «Энеиды» Варий продолжал считаться крупнейшим эпическим поэтом своего времени и пользовался особым благоволением Августа[650]. Он был известен и как замечательный драматург[651]. Его трагедия «Фиест», впервые представленная зрителям в 29 году до н. э. на играх, устроенных Августом в честь победы при Акции, имела столь большой успех, что автор получил в награду миллион сестерциев. К сожалению, из всей трагедии сохранились лишь слова ее героя Атрея: «Уже замышляю злодеяние, уже совершить понуждаюсь!»[652]

С Горацием, Вергилием и Плотием Вария связывали крепкие узы дружбы. Достаточно вспомнить тот восторг, с которым описывает Гораций их встречу на пути в Брундизий:

Ибо тут съехались с нами Вергилий, и Плотий, и Варий,
Чистые души, которым подобных земля не носила
И к которым сильнее меня никто не привязан!
Что за объятия были у нас и что за восторги!
Нет! Пока я в уме, ничего не сравняю я с другом![653]

Далее в списке фигурирует «муж благородный Октавий» — это историк и поэт Октавий Муза, ближайший друг Горация и Вергилия. Последний посвятил ему два стихотворения в своем сборнике «Смесь» (IV и XI), одно из которых составлено в форме посмертной эпитафии:

Кто из богов, Октавий, тебя у нас отнял? Иль правду
                Молвят, что это с вином многое множество чаш?
— С Вами я пил, если в этом все зло. Но за каждым крадется
                Участь своя. Так вина в чем же, скажите, вина?
— Будем писаньям твоим мы дивиться, историю Рима
                Будем оплакивать мы, плача о смерти твоей.
Но уж не будет тебя. Отвечайте, превратные маны:
                Есть ли какая отцу сына корысть пережить?[654]