Гораций

Судя по всему, большую часть года Гораций проживал в своем сабинском поместье, и только с приходом зимы отправлялся на юг Апеннинского полуострова. Безусловно, какое-то время поэт проводил и в Риме, но с годами, вероятно, стал бывать там все меньше и меньше. Вот, например, что ответил он Меценату, который безуспешно дожидался его в столице:

Несколько дней лишь тебе обещал провести я в деревне.
Но обманул и заставил тебя прождать целый август.
Все ж, если хочешь, чтоб жил невредим я и в полном здоровье,
То — как больному давал — так, когда заболеть опасаюсь,
Дай, Меценат, мне еще отсрочку, пока посылают
Зной и незрелые фиги могильщику ликторов черных,
В страхе пока за ребят бледнеют отцы и мамаши,
Рвенье пока в служебных делах и в судебных делишках
Много болезней влекут, заставляют вскрывать завещанья…
После ж, как снегом зима опушит Альбанские горы,
К морю сойдет твой певец, укроется там и, поджавши
Ноги, он будет читать; а тебя, милый друг, навестит он,
Если позволишь, весной с зефирами, с ласточкой первой[1022].

Где останавливался Гораций во время своих поездок по Южной Италии? Во многих римских городах существовали гостиницы и постоялые дворы для путешественников. Находились они, как правило, близ городских ворот или в центре, недалеко от форума. Заведения поскромнее располагались вдоль больших дорог, связывавших крупные и малые города. У входа в приличную гостиницу часто помещали «рекламную» табличку с перечнем услуг, которые хозяин готов был оказать постояльцам. При раскопках в Помпеях археологи обнаружили на стенах нескольких гостиниц замечательные образцы таких «зазывающих» надписей. Вот одна из них:

Эдона говорит:
Выпивка стоит здесь асс. За два асса ты лучшего выпьешь,
А за четыре уже будешь фалернское пить[1023].

Иногда хозяева составляли настоящие стихотворные инструкции для постояльцев:

Будь приветливым здесь и досадные брось перебранки,
                Если ты можешь, а нет, так восвояси ступай.
Взгляд шаловливый оставь и не смей глазеть похотливо
                Ты на чужую жену, скромно глаза отведи.
Ноги пускай тебе раб помоет и насухо вытрет,
                Ложе салфеткой покрой, наши платки береги[1024].

Обычно состоятельные люди игнорировали гостиницы и постоялые дворы, предпочитая ночевать у своих родственников, друзей и знакомых или же на собственных виллах, как, например, Цицерон. Однако иногда им все же приходилось останавливаться и в провинциальных «отелях». Эти заведения были очень разными — хорошими и плохими. Однако в основном их обстановка и обслуживание оставляли желать много лучшего, так как по большей части они были рассчитаны на бедных и невзыскательных людей. Путешественникам, проезжающим мимо, предлагался скромный отдых под навесом, защищавшем от непогоды и зноя, и кружка подогретого разбавленного вина, а для их мулов или ослов — водопой и корм. Те, кто решил остановиться в гостинице на ночь, имели возможность помыться, основательно подкрепиться горячей пищей и получить в свое распоряжение крохотную комнатушку, в которой имелись лишь простое ложе (или топчан) с тюфяком, масляная лампа и ночной горшок. Правда, иногда о последнем предмете хозяева забывали, о чем свидетельствует надпись на стене комнаты одной помпейской гостиницы:

Мы помочились в постель. Виноваты мы, ладно, хозяин,
Но почему же ты нам не дал ночного горшка?[1025]

Кроме того, кровати в гостиничных комнатах, как правило, кишели блохами и клопами, которые по ночам весьма досаждали путешественникам.

Обыкновенно при гостиницах имелись харчевни, обслуживающие не только приезжих, но и местных жителей. Они располагались на первом этаже, а комнаты для постояльцев — на первом или, чаще, на втором. Меню таких заведений, как правило, было следующим: разбавленное вино, лепешки, свежий сыр, яйца, бобовая каша или похлебка, вареный горох, блюда из мяса (например, жаркое из баранины), местные деревенские овощи и фрукты.