Гораций

Вскоре от службы военной свободу мне дали Филиппы:
Крылья подрезаны, дух приуныл; ни отцовского дома
Нет, ни земли, — вот тогда, побуждаемый бедностью дерзкой,
Начал стихи я писать…[223]

Действительно, именно к этому времени относятся первые стихотворные опыты Горация: в 40–35 годах до н. э. он создает свои ранние «Сатиры» и «Эподы». В этих произведениях поэт затронул особенно волновавшие его темы и отразил не только свое разочарование и недовольство жизнью после битвы при Филиппах, но и надежды на мир в будущем.

Время тогда воистину было очень тревожное. Разгромив Брута и Кассия, триумвиры торжествовали, но их победа над республиканцами была всё же не совсем полной. Оставался еще Секст Помпей, младший сын Гнея Помпея Магна. Он обладал огромным флотом и значительной армией, контролировал Сицилию, Сардинию и Корсику. Совершая частые пиратские рейды к берегам Италии, Помпей не только занимался грабежом и мародерством, но и активно препятствовал подвозу зерна в Рим, что не раз вызывало голод в городе.

Поскольку в битве при Филиппах основную роль сыграл Антоний, он настоял на новом распределении провинций, которое победители устроили сразу же после разгрома республиканцев. Антоний получил всю Галлию, все восточные провинции и Африку; последнюю, впрочем, позднее передали Лепиду. Октавиану же досталась Испания, а также Сицилия и Сардиния, оккупированные Помпеем[224].

Распределив сферы влияния, Антоний сразу же отправился наводить порядок в восточных провинциях. В Киликии, в городе Тарс, он встретился с царицей Клеопатрой, которую вызвал туда дать ответ на многочисленные обвинения против нее[225]. Как пишет Плутарх, она приплыла к нему по реке Кидн «на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают её живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами — будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам»[226]. Антоний был очарован Клеопатрой и вскоре отправился в Александрию, где всю зиму 41/40 года до н. э. предавался праздности в обществе египетской царицы.

Октавиан же в начале 41 года до н. э. прибыл в Италию и стал распределять земли между ветеранами, для чего ему пришлось согнать с насиженных мест жителей многих богатых и процветающих италийских городов. Как писал Аппиан, «солдаты просили дать им те города, которые как лучшие были им выбраны еще до войны; города же требовали, чтоб колонии были распределены по всей Италии или чтобы они получили наделы в других городах, а за землю требовали платы с получающих ее в дар. А денег не было. Тогда все обиженные, молодежь, старики, женщины с детьми, стали стекаться в Рим, сходясь с группами на форуме или в храмах, они с плачем говорили, что, не совершив никакого преступления, они, жители Италии, изгоняются со своих земель и от своих очагов, словно они проживали во вражеской стране»[227]. Ветераны же получали лучшие наделы, причем вместе с постройками, скотом и даже рабами. Очень часто они захватывали намного больше земли, чем им полагалось, вступая в конфликты со своими соседями. Согнанные с родной земли, лишенные домов и пропитания, крестьяне со своими семьями были вынуждены скитаться по всей Италии в поисках крова, переселяться в далекие провинции или же в города, где они пополняли собой городской плебс, требовавший «хлеба и зрелищ».

Вдобавок флот Секста Помпея блокировал подвоз зерна, так что Рим и многие италийские города оказались на грани голода. Недовольство народа, лишаемого земель и страдающего от нехватки пропитания, увеличивалось с каждым месяцем, а кое-где вспыхивали настоящие мятежи. Этой ситуацией тут же воспользовались ближайшие родственники Антония — его жена Фульвия и брат, консул Луций Антоний, которые стали в 41 году до н. э. подбивать народ на восстание, желая уничтожить Октавиана чужими руками. Когда это не удалось, Луций Антоний при поддержке сената собрал несколько легионов и начал военные действия. Он захватил Рим и заявил, что будет добиваться полной ликвидации триумвирата даже вопреки интересам брата[228]. Были отправлены посольства от обеих сторон к Антонию, однако тот колебался, не зная, что предпринять.