Гораций

Много других по ночам опасностей разнообразных:
Как далеко до вершины крыш, – а с них черепица
Бьет тебя по голове! Как часто из окон открытых
Вазы осколки летят и, всей тяжестью брякнувшись оземь,
Всю мостовую сорят. Всегда оставляй завещанье,
Идя на пир, коль ты не ленив и случайность предвидишь:
Ночью столько смертей грозит прохожему, сколько
Есть на твоем пути отворенных окон неспящих;
Ты пожелай и мольбу принеси униженную, дабы
Был чрез окно ты облит из горшка ночного большого.
Пьяный иной нахал, никого не избивший случайно,
Ночью казнится – не спит, как Пелид, скорбящий о друге;
То прикорнет он ничком, то на спину он извернется…
Как по-иному он мог бы заснуть? Бывают задиры,
Что лишь поссорившись спят; но хоть он по годам и
                                                                  строптивый,
И подогрет вином, – опасается алой накидки,
Свиты богатых людей всегда сторонится невольно,
Встретив факелов строй да бронзовую канделябру.
Мне же обычно луна освещает мой путь иль мерцанье
Жалкой светильни, которой фитиль я верчу, оправляю.
Я для буяна – ничто. Ты знаешь преддверие ссоры
(«Ссора», когда тебя бьют, а ты принимаешь удары!):
Он остановится, скажет «стой!» – и слушаться надо;
Что тебе делать, раз в бешенстве он и гораздо сильнее?
«Ты откуда, – кричит, – на каких бобах ты раздулся?
Уксус где пил, среди чьих сапогов нажрался ты луку
Вместе с вареной бараньей губой? Чего же молчишь ты?
Ну, говори! А не то как пну тебя: все мне расскажешь!
Где ты торчишь? В какой мне искать тебя синагоге?»
Пробуешь ты отвечать или молча в сторонку отлынешь, –
Так или этак, тебя прибьют, а после со злости
Тяжбу затеют еще. Такова бедняков уж свобода:
Битый, он просит сам, в синяках весь, он умоляет,
Зубы хоть целы пока, отпустить его восвояси.
Впрочем, опасно не это одно: встречаются люди,
Грабить готовые в час, когда заперты двери и тихо
В лавках, закрытых на цепь и замкнутых крепким засовом.
Вдруг иной раз бандит поножовщину в Риме устроит –
Беглый с Понтинских болот, из сосновых лесов
                                                               галлинарских,
Где, безопасность блюдя, охрану военную ставят;
Вот и бегут они в Рим, как будто бы на живодерню…³⁵

Не обходили стороной Рим и болезни. Ежегодный пик смертности в городе приходился на август и сентябрь³⁶. Именно в это время вспыхивали опустошительные эпидемии туберкулеза и малярии (в форме опаснейшей трехдневной лихорадки), уносившие каждый год сотни жизней римлян.

В Риме отец устроил юного Горация в известную грамматическую школу Орбилия, где учились дети сенаторов и всадников, и не пожалел денег, чтобы его сын выглядел прилично: