Горбачев. Его жизнь и время

Ельцин победил, набрав 89 % голосов, то есть его поддержали 5 117 545 человек из 5 736 470 пришедших на выборы. В Москве кандидатов, выдвинутых партией, обошли известные либералы вроде экономиста Олега Богомолова и историка Юрия Афанасьева, а также ранее мало кому известные фигуры – например, 32-летний физик Аркадий Мурашев и Илья Заславский. Заславский, которому еще не было и 30 лет и который имел легкое физическое увечье (он не мог долго стоять и передвигаться без костылей), победил в Октябрьском районе столицы. Если говорить о стране в целом, то поражение на выборах потерпели 38 высших партийных начальников, в том числе 29 первых секретарей обкомов. Первый секретарь Московского горкома партии Зайков избежал этой участи, так как его включили в “Красную сотню”, а вот его заместителю не повезло. В Ленинграде в депутаты не прошел ни один из партийных или правительственных начальников городского или областного уровня, проиграли даже высший партийный начальник Юрий Соловьев и командующий Ленинградским военным округом. При этом Соловьев, являвшийся вдобавок кандидатом в члены Политбюро, умудрился проиграть, не имея соперников: он набрал только 110 тысяч из 240 тысяч голосов – большинство избирателей просто вычеркнули его имя. Союзник Горбачева Вадим Медведев насчитал от 20 до 25 % “острокритически настроенных по отношению к партии” депутатов, избранных от разных территориальных округов, и немногим меньшее количество депутатов, представлявших общественные организации[1480].

Горбачев ликовал, видя итоги выборов: это “крупнейший шаг в осуществлении политической реформы и в плане дальнейшей демократизации общества”, сообщил он членам Политбюро на заседании 28 марта. “Мы вышли на крупную политическую победу в исключительно трудных условиях”. На следующий день, на встрече с руководителями СМИ, он говорил, что результаты выборов показывают, что “люди приняли умом и сердцем политику перестройки”. Иными словами, провалив кандидатуры партийных чиновников, люди демонстрировали, что хотят, чтобы перестройка продвигалась быстрее и дальше. 28 марта Яковлев заявил: “Ни о каком поражении речи не должно быть”, подчеркнув, вслед за Горбачевым, что 85 % депутатов, избранных на свободных выборах, являются членами партии. Тогда как, например, старый, косный и рабски покорный Верховный Совет потребовал 50-процентную квоту для коммунистов[1481].

Но большинство кремлевских коллег Горбачева не купились на его оптимистические высказывания. Обычно, когда генеральный секретарь призывал участников заседания к порядку, члены Политбюро послушно умолкали, но 28 марта они никак не унимались и продолжали спорить об итогах выборов. Когда Горбачев радостно сообщил, что 85 % избранных депутатов – коммунисты, Лигачев с Воротниковым ворчливо возразили: “Да какие это коммунисты?”[1482] Лигачев сетовал, что допущен “серьезный политический просчет”. Народ “проголосовал против перестройки”, заявил проигравший Соловьев. Он винил противников в провале партийного аппарата, а прессу – в подстрекательстве. Даже “Правда”, ворчал он, изображала обкомы “силами зла”, партию “измазали с головы до ног”. “Прибалты разъезжали по всей стране, агитировали против партийных кандидатов, – жаловался бывший председатель КГБ Чебриков. – Аж до Иркутска добрались! Кто им дал право?!” Зайков мрачно добавил, что даже в тех районах Москвы, где живут высшие правительственные чиновники, очень многие голосовали за Ельцина, и привел поразительные цифры: 74 % – в районе, где живут члены Верховного Совета и Совета министров, и 90 % – там, где проживает большинство советских дипломатов[1483].

Соловьев и Лигачев даже явно намекнули на то, что Горбачев намеренно “бросил ‘их всех’ [то есть партаппаратчиков-консерваторов] на съедение демагогам”. И в каком-то смысле они были правы. Горбачев действительно хотел подчинить их народной воле и обрадовался, когда народ их отверг. “Это им за то, как они с людьми обращаются. Для них народ – быдло, – заявил Горбачев коллегам по Политбюро. – Письмами меня завалили тысячи просителей, которые у этих бонз годами пороги обивают. Ничего не делают, чтобы хотя бы наладить снабжение элементарными вещами… Выводы пусть сами делают. И мы будем делать выводы в отношении их”. По словам Черняева, Горбачев “предупредил, что теперь так будет на всех выборах: у людей есть теперь возможность выбирать и гнать негодных”[1484].

Увы, все оказалось не так. Эти выборы не были победой, вспоминал близкий помощник Горбачева Шахназаров, но “это обнаружилось не сразу”[1485].

Значение выборов проявилось во всю мощь 25 мая, когда впервые собрался новый парламент. Тем временем экономический упадок, волнения на национальной почве и разногласия внутри Кремля усиливались, причем последние два фактора обострились из-за всплеска деятельности политических активистов, сопровождавшей выборы депутатов.