Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

Если бы путч возглавляли такие люди, как Варенников, история могла бы пойти иным, кровавым путем.

К Красному дому на Тверской, где расположились Моссовет и мэрия, подошла танковая колонна. В кабинет Юрия Михайловича Лужкова, тогда премьера правительства Москвы, вошел генерал и доложил, что колонна прибыла для охраны Моссовета.

Лужков, по словам присутствующих, ответил крайне эмоционально, поэтому некоторые слова придется опустить:

— А ты мне тут … не нужен со своей охраной. В Москве и так полный порядок. Так что разворачивайтесь и … отсюда.

— Есть, — ответил генерал и ушел.

«Через несколько минут уходит и колонна танков, — вспоминает Евгений Савостьянов, в ту пору работавший в Красном доме. — Этот эпизод хорошо характеризует общий раздрай, непонимание ситуации, неопределенность целей и стремление подстраховаться на всякий случай, не проявляя излишнего рвения, столь характерные для всех, кто помимо собственной воли был вовлечен в авантюру ГКЧП».

Дни были жаркие. Закончив совещание, Юрий Лужков сидел в одной майке. Удивленно заметил:

— Путч — сложнейшая хозяйственная операция, а мы их солдат кормим…

20 августа пять часов шел митинг перед Белым домом. Там стояли самые разные люди. Были совсем странные, искавшие приключений, и пьяные, и полууголовники. Но абсолютное большинство составляли москвичи, которые искренне не хотели поворота назад и были возмущены попыткой решить их судьбу без их участия. Сюда стянулось немало людей с оружием — омоновцы, милиционеры, бывшие афганцы.

В дни событий в здании находилось примерно двести сорок депутатов и с ними две сотни сотрудников аппарата Верховного Совета. Они выступали, писали и раздавали листовки. Их развозили по аэродромам и просили летчиков взять с собой. Депутаты звонили в свои округа и рассказывали, что происходит. Часть депутатов разъехались по воинским частям — в училище имени Верховного Совета РСФСР, дивизию имени Дзержинского, батальон и полк связи в Сокольниках, в спецназ, стоявший в Теплом Стане. Исходили из того, что в любую минуту Белый дом может быть захвачен. Подготовка к штурму Белого дома действительно шла.

Председатель КГБ Крючков и министр обороны Язов приказали своим заместителям Ачалову и Агееву подготовить к концу дня 20 августа план захвата Белого дома — операцию под кодовым названием «Гром». Штурм назначили на три часа ночи 21 августа.

Генерал Варенников, вернувшийся из Киева, приказал выделить для атаки Белого дома три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов. Войска должны были рассеять толпу, подавить сопротивление, а бойцы «Альфы» — захватить здание.

20 августа командир «Альфы» Герой Советского Союза генерал-майор Виктор Федорович Карпухин передал подчиненным приказ:

— В три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Нам будут приданы спецназ министерства обороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка. Готовьте операцию: «Альфа» — основная…

Пятый этаж забаррикадировали. Приемная Ельцина была полна людей. Некоторые депутаты обзавелись оружием. Секретарь президиума Верховного Совета РСФСР Сергей Александрович Филатов встал у окна, ему тут же посоветовали отойти: в окне он прекрасная мишень для снайперов, засевших на крыше гостиницы «Украина».

В шесть вечера по громкой связи Белого дома передали, что ночью возможен его штурм. Женщин попросили покинуть здание. Однако люди не расходились. Некоторые из участников тех событий теперь испытывают разочарование: все пошло иначе, не так, как думали в те дни. Но по-прежнему считают, что нельзя было поступить по-другому.

— Я участвовал в этих событиях, — вспоминал замечательный артист Лев Константинович Дуров. — Горжусь медалью «Защитник Отечества», а главное — дюралевым крестиком, который мне вручили чуть ли не сразу в конце августа. И сегодня я не отказываюсь от этого, одного из важнейших поступков в моей жизни.

— Это был искренний порыв души, — считает известный литературовед Людмила Ивановна Сараскина. — Мы боялись, что завоевания перестройки — личностная свобода, свобода слова, гласность — будут у нас отобраны. Помню, как стояла, прижавшись к боку танка, и вглядывалась в лица солдат, пытаясь уловить малейший намек на улыбку, увидеть проблеск хоть какого-то расположения к нам, думала, что, если это увижу, значит, он стрелять не будет…

Один из депутатов позвонил коллеге в Моссовет:

— Давайте прощаться, сейчас начнется штурм. Постарайтесь сберечь людей. И тогда лет через десять можно будет попытаться еще раз…

Ночью в Белом доме возле кабинета президента дежурил автоматчик, а сам он в этот момент спал в небольшой комнатке.

«Ночи Ельцин проводил на разных этажах — от третьего до пятого, — вспоминает Коржаков. — С 19-го на 20-е Борис Николаевич спал в кабинете врача — туда поставили кровать, окна кабинета выходили во внутренний двор, поэтому в случае перестрелки не стоило опасаться случайной пули или осколка… На пятом, президентском, этаже около каждой двери выстроили целую систему баррикад — мы их называли “полосой препятствий”».