Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

Маршалу Устинову было далеко за семьдесят, но он продолжал работать в бешеном темпе, не давая пощады ни себе, ни другим. Осенью 1984 года состоялись совместные военные учения на территории Чехословакии. После маневров советская делегация задержалась, чтобы принять участие в праздновании 40-летия Словацкого национального восстания. Погода была плохая, а прием устроили на открытой террасе. На радостях генералы обнимались и целовались.

Потом пришли к выводу, что кто-то заразил Устинова инфекцией, которую приняли за обычный грипп. Тот же недуг поразил и министра обороны Чехословакии генерала Мартина Дзура…

Генерал-полковник Игорь Вячеславович Илларионов, помощник Устинова, рассказывал, что министру обороны предстояло выступать на ежегодных сборах. Чувствовал он себя плохо. Ему советовали выступить коротко, а основной доклад поручить первому заму — Сергею Леонидовичу Соколову. Устинов не соглашался. Начальник Центрального военно-медицинского управления Федор Иванович Коротков распорядился сделать ему какие-то уколы.

Минут тридцать Устинов говорил нормально. А потом стал как-то странно запинаться. Все поняли: с министром что-то неладное. Казалось, он сейчас упадет. Соколов подошел к министру:

— Дмитрий Федорович, пора нам перерыв сделать. Устинов пытался еще что-то говорить, но помощник взял его под руку и увел. Убедили Устинова, что доклад закончит Соколов. Вызвали врачей. Чазов забрал Дмитрия Федоровича к себе в Центральную клиническую больницу.

Черненко приехал его навестить. Дмитрий Федорович, лежа на больничной койке, утешал генсека:

— Держись, Костя! Твоя болезнь обязательно отступит. Нам не пристало сдаваться…

— Ты-то как сам?

— Долго здесь лежать не собираюсь. Через несколько деньков оклемаюсь и на службу. Работы невпроворот.

Первый заместитель маршал Василий Петров рассказывал, как 20 декабря 1984 года раздался звонок по аппарату правительственный связи. Маршал снял трубку и услышал чей-то слабый голос. Петров даже не узнал Устинова.

— Я должен был лететь во Вьетнам на празднование 40-летия их армии, — сказал министр обороны, — врачи не разрешают. Вопрос согласован с Ле Зуаном и Константином Устиновичем Черненко, с моей всей группой летите вы!

— Я постараюсь с честью эту задачу выполнить, срыва не будет. Петров осторожно поинтересовался:

— Как у вас дела, Дмитрий Федорович?

— Воспалились легкие, но эту болезнь я преодолею, — ответил он тихо…

Лечение не давало эффекта. Прямо во время операции началось массированное кровотечение. Обычное переливание крови не помогало, прибегли к прямому переливанию. Подошла кровь присутствовавшего в операционной анестезиолога, его сразу положили на стол. Несмотря на все усилия медицины, Устинов погиб от нарастающей интоксикации.

Для Черненко это был удар.

— Я этого не ожидал от Дмитрия Федоровича, — с горечью сказал он.

Генсеку запретили присутствовать на похоронах из-за мороза. Но и ему самому оставалось жить считанные недели.

Когда умер Устинов, Горбачев находился в Англии и поторопился вернуться домой.

Соперники и конкуренты

Всегда ходили слухи, что главным соперником Горбачева в борьбе за пост генерального секретаря ЦК КПСС был член политбюро и первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин.

У него были свои сторонники, которые верили в звезду своего шефа и не понимали тех, кто взял сторону Горбачева. Правда, никто точно не знает, действительно ли Виктор Васильевич Гришин рвался к власти. Возможно, он прикидывал свои шансы как многолетний руководитель самой крупной партийной организации страны. Но во всяком случае Михаил Сергеевич Горбачев точно считал своим соперником Гришина.

Виктор Васильевич Гришин окончил геодезический техникум и техникум паровозного хозяйства. Работал в депо, руководил партийной организацией родного Серпухова. Хрущев сделал его вторым секретарем Московского обкома, а потом председателем ВЦСПС. Профсоюзами Гришин руководил больше десяти лет, пока в 1967 году Брежнев не заменил им Николая Григорьевича Егорычева, первого секретаря Московского горкома, оказавшегося слишком самостоятельным.

Виктор Васильевич обещал превратить Москву в образцовый коммунистический город. Под этим лозунгом столичный партийный аппарат был выведен из зоны критики. Даже сотрудникам ЦК рекомендовали не звонить напрямую в московские райкомы, поскольку ими руководил член политбюро. Когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице — пусть даже по самому мелкому поводу, главному редактору звонил Гришин, и статья в свет не выходила… Городские партийные чиновники были еще хуже цековских — провинциальнее, малограмотнее, ортодоксальнее.