Горбачевы. Чета президентов

Через месяц в Праге на Пленуме ЦК Новотного сместили. Дубчек стал первым, а Зденек Млын — секретарем ЦК Компартии Чехословакии по идеологии. Зденек написал Манифест о социализме с человеческим лицом под названием «Пражская весна». Однако цветы пражской весны цвели недолго. Как только в Москве поняли, что Дубчек и Млын ведут дело к выходу Чехословакии из советской социалистической системы, с ними встретился Брежнев и заявил, что пересмотра послевоенного мира он не допустит: «Слишком большую цену в войну и после нее Советский Союз заплатил за то, чтобы мир стал более стабильным. И мы не позволим американцам хозяйничать в Европе, насаждать в мире свою диктатуру или новый мировой порядок, что одно и то же, которую только кретины и идеалисты по недоразумению называют демократией».

Но чешские реформаторы угрозу не восприняли всерьез и продолжили разрушительные действия. Тогда в Прагу и в другие важные города Чехии были введены войска пяти стран Варшавского Договора. Дубчека отправили послом в Турцию. Зденек эмигрировал в Вену и там описал неудавшийся эксперимент в книге «Мороз ударил из Кремля». Встречи с Михаилом стали редкими и только в третьих странах. Он и его британо-американские друзья о Михаиле Горбачеве не забывали. По их оценкам, в последующих сражениях против СССР и советской системы он идеально подходил на роль одного из могильщиков советского социализма. Однако и в самых смелых их планах они еще не видели в нем того, кто возглавит разгром собственной страны.

«Сон» Леонида Ильича

Специальный поезд мчал Брежнева в Баку. Лидер страны ехал с визитом в республику Азербайджан. По пути на всех станциях, где меняли электровозы, его встречало местное начальство. Это скорее ритуальное, чем деловое мероприятие было обязательным. Не встретишь Генерального секретаря, прощайся с должностью. Не понравишься, тоже добра не жди. Крайне желательно было угодить и с дарами. Не очень дорогими, но чтобы с местным колоритом. В Ростове-на-Дону — рыба, черная икра и игристое «Цимлянское». В Кавказской — коньяки Краснодарского края, балыки, икра, шампанское «Абрау-Дюрсо», чай, фрукты, виноград. В Минеральных Водах — колбасы, коньяк «Прасковейский» и обязательно настойка «Стрижамент». А дальше по ходу несли кубачинскую серебряную чеканку, кизлярские и дербентские коньяки. В такой дальней и длительной поездке с многочисленной свитой годилось все. О самих дарах, конечно, докладывали. Но об истинных их объемах Леонид Ильич даже не догадывался. Да и не царское это дело принимать и считать ящики, мешки и коробки. Нередко преподносили подарки-символы. Например, краснодарские и кисловодские вазы и сервизы.

В этот раз руководитель Краснодарского края Медунов приказал изготовить и привезти в Кавказскую, в качестве главного подарка, сноп кубанского риса из нового урожая. Не знал Медунов, что накануне начальник управления КГБ по Краснодарскому краю направил своему шефу Юрию Андропову в Кисловодск, где тот отдыхал, депешу с убийственной информацией о коррупции на курортах края и приписках при уборке урожая риса. Андропов в соответствии с заведенным порядком срочно переправил ее Брежневу.

Сноп приняли, но Брежнев к Медунову из вагона не вышел. Объяснили тем, что Леонид Ильич с трудом заснул и врачи будить не рекомендуют. Однако начальник его охраны успел шепнуть местным чекистам о нежелании Генсека видеться с главой края. Вместо Брежнева пришлось прогуляться вдоль состава с его бессменным помощником Черненко. Уезжал глава мощнейшего советского региона из Кавказской мрачнее тучи. Интуиция опытного партийного деятеля подсказывала, что сон Генсека это лишь предлог. Да еще в сообщениях телеграфных агентств, будто в издевку, говорилось о теплой встрече Медунова с Брежневым. Видимо журналисты забыли внести изменения в заранее заготовленные тексты. После Кавказской следующая остановка планировалась в Минеральных Водах. Там Брежнева должен был приветствовать глава соседнего региона. Им то и был Михаил.

Накануне он выезжал в Москву на похороны другого давнего опекуна, бывшего главы Ставропольского края Федора Кулакова, руководившего в СССР сельским хозяйством. После ухода Кулакова заговорили о преемниках. Чаще других называли Медунова, полтавского главу Моргуна и Горбачева. За каждым стояли свои покровители. Михаила продвигали члены Политбюро Косыгин, Суслов и Андропов. Все трое — завсегдатаи кисловодских Минеральных Вод. И всегда в компании Михаила и Раисы. Моргуна двигал земляк, второй секретарь ЦК Кириленко. Медунова — сам Брежнев, но до той злополучной телеграммы о коррупции и приписках. Теперь оставались двое. Моргун не имел курортного ресурса, но Кириленко стоил троих горбачевских опекунов. Складывалась ничья. И последнее слово оставалось за Брежневым.

После похорон Кулакова Михаил прямо из аэропорта проехал в «Красные камни» — самый элитный кисловодский санаторий. Здесь Андропов с женой, в компании с Раисой, ждали его возвращения.