Горбачевы. Чета президентов

— Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна, я уже полчаса вас ищу, — не доходя, почти прокричал он. — Вы, наверно, ничего не знаете. По радио передали, что наши войска вошли в Афганистан. Новым руководителем страны стал некто Кармаль. Прежний — Амин, погиб при неясных обстоятельствах.

Некоторое время все молчали. Как будто и «ожидаемая» новость, но все же думалось, что обойдется. Не обошлось. Первым отреагировал Михаил.

— Надо же, двум кандидатам в члены Политбюро о таком решении даже не позвонили. Стыдоба. Необходимо ехать в Москву, а тебе Эдуард — в Тбилиси.

Собрались быстро. Тепло попрощались и разъехались. Никто, и они в том числе, не предполагали, что Афганистан это надолго и что именно Михаилу и Эдуарду через десять лет придется принимать очень непростое решение о выводе оттуда советских войск.

«Архитекторы»

Служили в ЦК КПСС два товарища. Анатолий Черняев уже много лет работал консультантом в международном отделе. После фронта окончил исторический факультет МГУ, защитил диссертацию по истории Британской империи и был приглашен в консультанты. Потом два года работы в редакции журнала «Проблемы мира и социализма» в Праге и возвращение в этот же отдел. Работу в чешской столице он вспоминал как курорт. Поэтому и работой эти годы не назовешь. Больше бездельничал в кампании поговорить и попить пива. Между собой сотрудники журнала называли его гнездом оппортунистов или позолоченной оппозицией. Отсюда и вышли потом ставшие известными перестройщики Ю. Карякин, два Георгия — Арбатов и Шахназаров, В. Лукин, Мераб Мамардашвили и другие либералы от марксизма-ленинизма.

Был Черняев невероятно трудоспособным и талантливым в написании статей, речей и аналитических документов. Мастером по превращению идей начальства, нередко озвученных по телефону, в статьи и даже книги. Имел две слабости: вино и женщины. Однако с ног никогда не валился. И от жены жалоб в ЦК не поступало. Поэтому его долго и не продвигали и не выгоняли. Но эксплуатировали на полную катушку.

В это же время в отделе пропаганды работал другой фронтовик Александр Яковлев. Происхождением из среды староверов, тоже способный, но без явных слабостей. Критичный до злости. Его карьера поначалу складывалась весьма успешно — за восемь лет он поднялся от инструктора до исполняющего обязанности заведующего отделом пропаганды. Но заведующим все не назначали. Так и работал с неприятной и даже унизительной приставкой «и.о.» четыре года. Поговаривали, что против был член Политбюро, Председатель Комитета госбезопасности Андропов, который якобы имел на него компромат со времен стажировки Яковлева в Колумбийском университете США.

Явный разрыв в служебном статусе не мешал Анатолию и Александру оставаться друзьями. Особенно сближало таких разных партаппаратчиков их фронтовое прошлое и нетрадиционный взгляд на социализм. Оба считали, что в нем много бюрократического и мало человеческого.

Приближалось 50-летие образования СССР. Страна готовилась к юбилейным торжествам. В научных и партийных учреждениях писались доклады и статьи на тему юбилея. В некоторых из них утверждалось, что сожительство республик в рамках Союза привело к утрате их национального своеобразия. Авторы таких трудов призывали уделять больше внимания самобытным историческим истокам, отрицали наличие классовых противоречий в истории развития народов СССР. Также впервые ставился вопрос об ущемлении статуса русских как образующей государство нации. В этой обстановке Черняев предложил Яковлеву совместно подготовить и опубликовать за его подписью в популярной тогда «Литературной газете» статью о национальной политике КПСС. Статья получилась фундаментальной и выглядела как попытка перехвата влияния и претензию на лидерство в высших идеологических партийных кругах. К тому же появилась она без санкции главного идеолога партии Суслова и Политбюро. Но главной «крамолой» в статье, способной поссорить КПСС с интеллигенцией, Брежнев и Суслов посчитали заявление Яковлева, что «надо вернуть народу Сталина». Такая инициатива, мягко говоря, не поощрялась. В ходе разбирательства всю ответственность за публикацию взял на себя Яковлев. В результате на десять лет он оказался в почетной ссылке. Послом в Канаде. Позже в годы перестройки иначе как душегубом и иродом Яковлев Сталина не называл. Есть и иная версия о причине «ссылки» будущего архитектора перестройки. Александр Бовин говорил Черняеву и Арбатову, что Яковлев в беседах с подчиненными обзывал Брежнева тупой серостью и тому кто-то «доложил».