Горбачевы. Чета президентов

Политический секретарь посольства попросил декана срочно направить к нему студента Зденека Млынаржа. Посольство находилось рядом с площадью, на которой возвышался громадный памятник Маяковскому. Мысли бешено и хаотично крутились вокруг неожиданного известия об отце. Но когда он проходил мимо красного здания Моссовета, а потом каменной фигуры поэта, с чего-то вдруг подумалось о необычной форме его стихов. Некоторые из них ему показывал и читал Михаил. Строчки-лесенки навязчиво маячили в воображении. Отделаться от одной из них «сидите, не совейте в своем Моссовете» долго не удавалось. И это на фоне страха, не за себя, а за отца, мать. «Боже, помоги. Не дай сойти с ума. Как же тяжело в такой момент быть вдалеке от близких. Так одиноко. Хотя вокруг толпы людей». Последние метры перед посольством он почти бежал. Казалось, только там он сможет успокоиться. Где были, конечно, свои. Но как раз от них исходило известие о первом в его жизни страшном событии. И полная неизвестность, что будет теперь и дальше Он желал этой встречи, и он ее боялся.

Охранник проводил Зденека в комнату для посетителей. Ничего не сказал и вышел. В большом помещении из мебели было два кресла, столик, напольная ваза с искусственными цветами, да на стене знакомые портреты президента Запотоцкого и первого секретаря ЦК компартии Новотного. Стало чуть спокойнее. С обложки лежащего на столике журнала на него тоже смотрел президент. Долго никто не приходил. Возбуждение опять стало усиливаться до панического после того, как в комнату молча заглянул тот же охранник. В одиночестве и полной тишине он находился не менее часа. Наконец в вестибюле послышались голоса и шаги. Опять заглянул охранник и пригласил выйти. Его ждали двое. В строгих костюмах и с военной выправкой.

— Вы Зденек, сын Петера Млынаржа? — жестко спросил меньший по росту.

— Да, я сын профессора Млынаржа из…

— Бывшего профессора, — мягко перебил больший по росту.

— Почему бывшего? Он умер?!

— Успокойтесь, молодой человек. Он жив и здоров. Но по суду лишен свободы и звания профессора за активное участие в антипартийной группе. Потому и бывший. У вас паспорт с собой?

— Да, вот посмотрите.

Меньший взял паспорт и предложил следовать с ними. Он шел первым. Зденек за ним. Больший сзади. Гость посольства все больше походил на пленника. Из главных апартаментов посольства через внутренний двор они прошли в скромное двухэтажное здание, похожее на дом для прислуги. Здесь его поместили в комнату, типичную для номера гостиницы, но с решетками на окнах, и без объяснений оставили опять одного.

Вышел он из посольства только к вечеру, получив свободу и возможность продолжить обучение в университете в обмен на отказ от поддержки отца и согласие негласно сотрудничать с органами госбезопасности Чехословакии.

Первая и последняя

При изучении гуманитарных предметов студентам приходилось много конспектировать. Особенно произведений классиков марксизма-ленинизма. Поэтому читальный зал библиотеки надолго становился родным домом. За столиком в соседнем ряду постоянно сидела студентка-философ. На каком она учится факультете, Михаил понял по названию изучаемых ею книг. Не красавица, но чертовски милая. И что-то в ней его очень притягивало. Сначала он поглядывал в ее сторону изредка и украдкой. Со временем она нравилась все сильнее, а его взгляды становились частыми, длительными и все более откровенными. Но опыта общения с девушками у него не было. Поэтому даже заговорить с незнакомкой он не решался. Однажды, в тот день, когда Михаил пришел без друга и сидел за столом один, поглядывая как всегда на соседку, она сама подошла к нему.

— Что уставился, черноглазый. Нравлюсь? Так и скажи. Учиться не даешь. Как будто ворожишь и ворожишь. Рая меня зовут. А тебя?

— Михаил, — от неожиданности он ответил так громко, что дежурный сотрудник читального зала сделал им замечание за нарушение тишины.

Извинившись, он осмелел и пригласил Раю за свой стол, сказав, что его друг-чех ушел в посольство и сегодня не будет. Она с радостью согласилась. До самого закрытия сидели рядышком, не шевелясь, как будто боялись нечаянно прикоснуться друг к другу. Из читального зала они вышли вместе. Долго и бесцельно бродили по центру Москвы, которую оба, как тут же выяснилось, за год учебы в университете успели полюбить.

Сближение духовное развивалось стремительно. Как будто и не было между ними никакой разницы. Как будто и пол, и прежняя такая не похожая жизнь не разделяли их, а наоборот, только роднили. Уральская девушка, уже познавшая до Михаила мужскую измену, и он, полный целомудрия южный паренек, не просто шли навстречу друг другу. Они сразу помчались в одном направлении. Да с такой скоростью, что однажды уже в зрелые годы не уследят за ситуацией и окажутся в опасности, изолированными в Форосе. Когда всего несколько шагов станут отделять их от судеб Марии-Антуанетты с Людовиком XVI или Александры с Николаем II…