Горбачевы. Чета президентов

— Расставаться рано. Я пока не уверен в исходе голосования по нему в Политбюро и на пленуме ЦК. У него немало сторонников среди секретарей обкомов. Пока отстранил его от ведения Секретариата, а на конференции расквитаюсь сполна. Хотя в партии разброд…

— А ты уходи. Дело сделано. Пора отдохнуть. Пусть живут, как хотят. Будешь делать то, о чем всегда мечтал — писать книги.

— Может, ты и права. Как будто яму в песке или в воде копаем. Ничего из них не выбъешь. Еще Яковлев, Медведев и Лукьянов так сяк. Остальные — ноль. Ни образованности, ни культуры, ни философии. Тоже самое в республиках и областях. Примитив. Все-таки следует скорее партию отстранять от власти. Она не поддается перестройке. Через выборы все управление передать Советам. На самом верху вместо Политбюро надо создавать президентский институт. А самому идти в президенты. На покой рано. Надо довести дело до точки невозврата.

— А справятся Советы? Ведь столько лет на вторых ролях. Боюсь, все рухнет.

— Рухнет, так рухнет. Значит, не нужна и эта система, отжила свое. Думать и действовать надо быстрее. Как Ленин. Время уходит. Успеть бы…

Политолог

Звонил аппарат прямой связи с Генсеком. Черняев отложил очередную статью для журнала и взял трубку, успев подумать, что теперь не удастся использовать даже воскресенье для работы на себя. Сейчас получу очередное и как всегда срочное задание. Неужели он не понимает, что я тоже имею право на личное время!?

— Анатолий, работаешь? Я тоже сижу, обложился литературой, записками. Пытаюсь набраться идей для перекройки политической системы. Еще раз убеждаюсь, что ничего с экономикой не выйдет, пока не сломаем прежнюю властную надстройку. И поэтому мне нужен хороший помощник из политологов или юристов. Лукьянов один не тянет. Нет ли у тебя такого на примете?

— Есть, и то, что надо. Георгий Шахназаров, работник ЦК, фронтовик, по образованию юрист, сфера научных интересов политология, доктор юридических наук. Бакинский армянин. После войны живет и работает в Москве. Ваш активный сторонник.

— Раиса Максимовна зашла. Ругает, что сижу без свежего воздуха, приглашает на прогулку, тебе передает привет. Так ты скажи ему, пусть завтра ко мне зайдет.

К этому времени Михаил опять начал метаться. Все чаще он думал и говорил, что перестройка кончиться провалом. И тут же успокаивал себя и других тем, что все-таки удалось отвести угрозу войны, освободить людей от страха перед властью, отменить цензуру и сделать более открытой работу государственного аппарата. Попытки сделать экономику эффективней вели к противоположному результату. Социализм пусть и не вполне нормальный продолжал пусть и пассивно сопротивляться, потому что его сторонников было все еще больше, чем сторонников перестройки. Требовалось большое политическое искусство, чтобы убедить не столько массы, сколько правящий слой, так называемое политическое ядро в неизбежности поворота вправо в рамках общества зачатого как леворадикальное. В ходе поворота или сдвига и нужно было уйти от радикализма, а левизну оставить. Разговоров как это сделать было более чем достаточно, но дальше обсуждения разного рода альтернатив дело не двигалось. Само же решение никак не складывалось. Михаил уже запутался сам и запутал многих своих сторонников и противников декларациями о приверженности социализму, которые делались им для отвода глаз и успокоения публики.