Горбатый Эльф

– Да куда деваться, возьму. Захотят жить – по дороге подучатся, а нет, так и хрен с ними.

– Идите подпись ставьте.

На том берегу Шенны раскинулась бескрайняя пустошь. Порывы теплого ветра до земли прочесывали невысокую траву и редкие чахлые кустики. Даже пешему не укрыться, разве что ползком, а двое всадников будут красоваться в степи, как бородавки на лысине. Тайра с Марисом обреченно переглянулись и пристроились ближе к хвосту отряда. Придется потерпеть, пока снова не начнутся леса.

На них никто не обращал внимания. Солдаты ехали шагом, приноравливаясь к неспешному движению четырех тяжело нагруженных телег обоза, время от времени капитан скакал назад вдоль цепочки и рявкал на отстающих, чтоб не растягивались. Вместе с капитаном держали строй трое немолодых латников, они кружили вокруг отряда и орали на новичков еще злее своего начальника. Наемников было десятка два, в основном – иноземные. Больше из ближних краев, но попадались и дочерна загорелые степняки с девичьими косами, и даже совсем уж смуглый островитянин, разрисованный цветной глиной. Между собой все они говорили на искореженном почти до неузнаваемости ракайском. Кадарцев видно не было, но обсуждать побег вслух все равно не стоило – в разноплеменной империи многие знали по два-три языка.

Когда впереди обозначились первые перелески, Тайра поняла, что не доживет до свободы. Выпитое с утра пиво просилось на волю, она уже давно сидела на коне очень прямо, втянув живот, и пыталась обмануть природу. Руки отекали на глазах, избыток жидкости, казалось, ударил даже в голову. Все прочие солдаты справляли нужду прямо с седла, а в серьезных случаях спрыгивали с лошади на обочину, а потом вскачь догоняли отряд. Тайра не знала, куда глаза девать. В Ашере только дети позволяли себе такое свинство, да и то их ругали.

Когда они, наконец, добрались до первых деревьев, Тайра кивнула Марису и придержала коня.

– Может, попозже? Дальше лес вроде гуще.

– Сейчас. Иначе я умру.

Они пропустили вперед последнюю телегу и свернули в заросли. И тут же услышали конский топот и хруст ломаемых веток за спиной.

– Стоя-ать!! – к ним неслись сразу четверо ракайцев, наводя луки, – удрать вздумали?!

– Да животы у нас прихватило, пирогов объелись, – жалобно ответил Марис,

– На обочину, как все, – рявкнул капитан.

– У нас даже детям это не разрешается, позор же! – в отчаянье воскликнула Тайра.

– Вам что, религия запрещает? – удивился самый младший из ракайцев.

– Они из Кадара, нет там такой религии.

– Не знаю, как в остальном Кадаре, а в нашей Ашере прилюдно гадить запрещено, – твердо ответил Марис, понимая, что Тайру надо спасать.

Глядя на корчащегося в седле солдатика, Кребс задумался. С одного боку понятно – сбежать хотят. С другого – мало ли, может и правда вера у людей такая. Вот, трое степняков рыбу едят, а двоим нельзя – грех. Или тот, с островов – возит с собой полено с глазами и хлебом его кормит. Капитан снисходительно относился к религиозным чудачествам наемников, лишь бы воевали.

– Ладно, раз религия – разрешаю. Только по очереди. Если один сбежит – второго казню на месте, как пособника дезертира.

Тайра пустила Маяка в галоп.

Оставалась надежда на ночной побег. Но к вечеру отряд остановился возле озерца на широком лугу, телеги поставили квадратом и по углам развели костры, которые до утра поддерживали часовые, сменявшиеся три раза в ночь. К табуну еще двоих приставили. Почти всем солдатам приходилось за ночь разок подежурить. Кроме Мариса с Тайрой, их раз и навсегда прозвали «красавчиками» и «дезертирами», вроде бы не обижали, но и глаз не спускали. После ужина – невкусного, зато обильного – солдаты развалились вокруг центрального догорающего костра. Кто-то сразу уснул, но после легкого перехода у многих оставались лишние силы, хотелось выпить и потрепаться перед сном.

– А чего это мы сегодня обороняемся, как будто у врага в тылу, что в этом краю такого опасного? – спросил наемник из Наррата.

– Так мы в земли графства Виндом вошли, – ответил один из ракайцев.

– А что, графство Виндом – не Ракайя?

– Ракайя, конечно, только ни император, ни граф Виндом к тебе на помощь не прискачут, если на нас Волк нападет.

– Это мы, значит, волков так боимся? Отряд в двадцать пять человек? – все, кроме ракайцев, заржали.

– Досмеетесь, дурни. Их по тридцать, а то и по пятьдесят нападает, с луками и арбалетами, из темноты стреляют.

– Волки, что ли, из луков стреляют?

Тут уже ракайцы расхохотались.

– Хватит над новичками издеваться, откуда им знать – пришлые, – вмешался ракаец постарше, – не звери они, разбойники это здешние. Волком их вожака кличут. Он-то и правда в волка перекидывается, оборотень он.

– Брось заливать!

– Не знаешь, так помолчи. Они, когда нападают, по-волчьи воют. А вожак этот никогда свой шлем не снимает, морда у него шерстью заросла.

– А я другое слышал, – сказал второй ракаец, – проказа у Волка, лицо почти все сгнило.

– Была бы проказа, свои давно бы пришили. Кому заразный вожак нужен? Сгорело у него лицо, деревню поджег и сам в кольцо огня попал.