Горбун, Или Маленький Парижанин

Единодушное мнение было таково: секретные удары — это для простаков, любой удар можно отразить с помощью всем известных приемов.

— Вот и я так думал, — промолвил Лагардер, — пока не имел чести сойтись с господином де Невером.

— А сейчас? — раздалось со всех сторон, поскольку каждого это крайне живо интересовало: возможно, через несколько часов Невер своим знаменитым ударом отправит некоторых из них к праотцам.

— А сейчас, — ответил Анри де Лагардер, — дело другое. Вы только представьте: этот чертов удар долго не давал мне покоя. Честью клянусь, я заснуть из-за него не мог. Добавьте к этому, что о Невере все только и говорили. После его возвращения из Италии я повсюду, в любое время дня слышал одно: Невер! Невер! Невер самый красивый! Невер самый отважный!

— Уступая лишь одному человеку, которого мы прекрасно знаем, — прервал его брат Галунье.

На сей раз его высказывание встретило всецелое одобрение Плюмажа.

— Невер здесь, Невер там! — продолжал Лагардер. — Лошади Невера, земли Невера, оружие Невера! Его остроты, его удачливость в игре, перечень его любовниц… И вдобавок ко всему его секретный удар! Дьявол и преисподняя! Мне это уже осточертело. Однажды вечером мой трактирщик подал мне котлеты а-ля Невер. Я вышвырнул тарелку в окно и ушел, не поужинав. Возвращаюсь домой и на пороге сталкиваюсь с моим сапожником, который принес мне сапоги по последней моде: сапоги а-ля Невер. Я его вздул, и это обошлось мне в десять луидоров, которые я швырнул ему в физиономию. Так этот негодяй заявил мне: «Господин де Невер однажды поколотил меня, но дал за это сто пистолей!»

— Ого! — задумчиво протянул Плюмаж.

По лбу у Галунье стекали струйки пота, так он переживал из-за терзаний своего дорогого Маленького Парижанина.

— И тут я понял, — решительно произнес Лагардер, — что скоро сойду с ума. Этому надо было положить конец. Я вскочил на коня и поскакал к Лувру, чтобы дождаться, когда он выйдет из дворца. Он вышел, и я обратился к нему по имени.

«В чем дело?» — осведомился он.

«Герцог, — ответил я, — я крайне надеюсь на вашу учтивость. Не могли бы вы при свете луны продемонстрировать мне ваш секретный удар?»

Он посмотрел на меня так, что я подумал, уж не принял ли он меня за беглеца из сумасшедшего дома.

Но нет, он все-таки спросил:

«Кто вы?»

«Шевалье Анри де Лагардер, — ответил я. — Его величество великодушно взял меня в легкую конницу, а до того я был корнетом у де Лаферте, прапорщиком у де Конти, капитаном в Наваррском полку, но всякий раз по собственной глупости оказывался разжалован».

«А-а, — протянул он, спешившись, — так вы красавчик Лагардер? Я столько про вас слышал, что это мне уже надоело».

И мы дружно, рядком направились к церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа.

«Если вы, — начал я, — считаете меня недостаточно благородным, чтобы помериться со мной силой…»

Он был очарователен, нет, право, очарователен. Тут я должен отдать ему должное. Вместо ответа он ткнул меня шпагой между бровей, да так лихо, так чисто, что, не отпрыгни я вовремя назад туаза на три, лежать бы мне в земле.

«Вот вам мой удар», — бросил он.

Я от всего сердца поблагодарил его, и это было самое лучшее, что я мог сделать.

«Еще один урок, если вас не затруднит», — попросил я.

«К вашим услугам», — согласился он.

Черт подери! И на сей раз он кольнул меня в лоб. Меня, Лагардера!

Наемные убийцы встревоженно переглянулись. Оказывается, удар Невера — не выдумка, а впрямь страшная штука.

— И вы так ничего не поняли? — робко, но настойчиво поинтересовался Плюмаж.

— Да нет, черт возьми, я видел там финту, да только отразить не успевал! — воскликнул Лагардер. — Этот человек стремителен, как молния.

— И чем же все кончилось?

— Сами знаете, разве стража даст мирным людям спокойно побеседовать? Появился ночной караул. Мы с герцогом расстались добрыми друзьями, дав друг другу обещание как-нибудь встретиться, чтобы я мог взять реванш.

— Раны Христовы! — вскричал Плюмаж, который гнул свое. — Да ведь он опять достанет вас этим ударом.

— Вот уж дудки! — усмехнулся Лагардер.

— Так вы знаете секрет?

— А как же! Я постиг его в тиши кабинета.

— И что же?

— Пустяк, детская забава.

Виртуозы рапиры облегченно вздохнули. Плюмаж вскочил.

— Господин шевалье, — обратился он к Лагардеру, — если вы еще помните о тех жалких уроках, что я с таким удовольствием давал вам, вы не откажете мне в просьбе. Ведь не откажете?

Лагардер машинально полез в карман, но брат Галунье с достоинством остановил его:

— Нет-нет, мэтр Плюмаж просит вас вовсе не о том.

— Что ж, я не забыл, — ответил Лагардер. — Чего ты хочешь?

— Научите меня этому удару.

Лагардер тотчас же встал.

— Ну конечно же, старина Плюмаж, — согласился он. — Это же по твоей профессии.

Они встали в позицию. Волонтеры и наемные убийцы окружили их. Правда, в отличие от первых, вторые смотрели во все глаза.

— Черт возьми! — удивился Лагардер, когда его шпага соприкоснулась со шпагой Плюмажа. — Экий ты стал слабый! Значит, так, отбиваешь терцей, прямой удар с отворотом! Парируешь! Прямой удар, глубокий выпад… парируешь примой, и быстрый ответный удар, шпага вдоль шпаги противника и между глаз!