Горбун, Или Маленький Парижанин

Лагардер и два его храбреца, невредимые, стояли неподвижно как статуи и ждали второй атаки.

— Господин Гонзаго, — промолвил Лагардер, — вы хотели сделать пародию на свадьбу. Но брачный контракт в полном порядке, там есть даже ваша подпись.

— Вперед! Вперед! — завопил кипевший от ярости принц.

На сей раз он двинулся в атаку во главе своего воинства. Часы пробили пять. И тут снаружи послышался громкий шум, в дверь заколотили, и чей-то голос крикнул:

— Именем короля!

Гостиная со следами пиршества выглядела весьма причудливо. Стол с приборами и початыми бутылками, там и сям опрокинутые бокалы, пролитое вино, смешавшееся с кровью, всяческие обломки. В глубине зала, подле двери в комнату, где ранее хранилась корзина со свадебными подарками, а теперь сидел полумертвый от страха господин Гриво-старший, стояла неподвижная и молчаливая группа, состоявшая из Лагардера, Авроры и двух фехтмейстеров. В центре зала Гонзаго и его приспешники, остановленные словами «Именем короля!», со страхом смотрели на входную дверь. По углам жались обезумевшие от ужаса женщины.

Между двумя группами в черно-красной луже лежали два трупа.

Люди, стучавшиеся в этот ночной час к принцу Гонзаго, разумеется, и не ожидали, что им отопрут сразу же.

Это были французские гвардейцы и полицейские приставы из Шатле, которых мы видели сначала во дворе особняка Ламуаньона, а потом на кладбище Сен-Маглуар. Они заранее приняли необходимые меры. После троекратного обращения, подкрепленного ударами в дверь, они просто-напросто сорвали ее с петель. В гостиной послышались шаги солдат. Гонзаго до мозга костей пробирал озноб. Неужели правосудие пришло по его душу?

— Господа, — вкладывая шпагу в ножны, сказал он, — людям короля сопротивления не оказывают. — И тихо прибавил: — Там будет видно.

Капитан гвардейцев Бодон де Буагийе появился в дверях и повторил:

— Господа, именем короля!

Затем, холодно поклонившись Гонзаго, он отошел в сторону и впустил солдат. За ними в зал вошли и приставы.

— Что это значит, сударь? — осведомился Гонзаго.

Буагийе взглянул на распростертые на полу трупы, затем на Лагардера и его соратников, которые так и стояли со шпагами в руках.

— Вот дьявольщина, — пробормотал он. — Не зря мне говорили, что он отважный воин! Принц, — обратился он к Гонзаго, — этой ночью я нахожусь в распоряжении вашей супруги.

— И моя супруга?.. — в ярости начал Гонзаго.

Но договорить он не успел. На пороге появилась вдова де Невера. Она была все в том же траурном облачении. При виде девиц из Оперы, крайне занимательных картин на стенах, при виде обломков оргии, перемешавшихся с обломками сражения, принцесса опустила на лицо вуаль и сказала, обращаясь к своему мужу:

— Я пришла сюда не к вам, сударь.

Затем, подойдя к Лагардеру, продолжала:

— Двадцать четыре часа истекли, господин де Лагардер, ваши судьи вас ждут, извольте отдать свою шпагу.

— И это моя мать! — закрыв лицо ладонями, пролепетала Аврора.

— Господа, — продолжала принцесса, повернувшись к гвардейцам, — исполняйте свой долг.

Лагардер швырнул шпагу к ногам Бодона де Буагийе. Гонзаго и его приспешники стояли неподвижно и молча. Бодон де Буагийе указал Лагардеру на дверь, но тот, не выпуская руки Авроры, подошел к принцессе Гонзаго.

— Сударыня, — проговорил он, — я только что чуть не отдал жизнь за вашу дочь.

— За мою дочь? — дрогнувшим голосом повторила принцесса.

— Он лжет! — воскликнул Гонзаго.

Лагардер не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Я попросил двадцать четыре часа для того, чтобы возвратить вам мадемуазель де Невер, — неспешно произнес он, высоко держа свою красивую голову перед всеми этими придворными и солдатами, — и данный мне срок истек. Перед вами мадемуазель де Невер.

Ледяные руки матери и дочери соприкоснулись. Аврора со слезами бросилась в объятия принцессы. На глазах у Лагардера выступили слезы.

— Берегите ее, сударыня, — продолжал он, изо всех сил стараясь скрыть свою боль, — у нее, кроме вас, никого нет.

Аврора выскользнула из материнских объятий и подбежала к Лагардеру. Он легонько ее оттолкнул.

— Прощайте, Аврора, — продолжал он. — Завтра нам не придется сыграть свадьбу. Храните этот контракт, который сделал вас моею женой перед людьми, хотя перед Богом вы стали ею еще вчера. И пусть госпожа принцесса простит этот мезальянс с мертвецом.

Он в последний раз поцеловал девушке руку, отвесил глубокий поклон принцессе и направился к двери со словами:

— Ведите меня к судьям!

Часть шестая Свидетельство мертвеца

I Спальня регента

Было восемь утра. Маркиз де Коссе, герцог де Бриссак, поэт Ла Фабр и три дамы, в одной из которых старый Лебреан, привратник Двора улыбок, узнал герцогиню Беррийскую, только что покинули Пале-Рояль через маленькую дверцу, о которой мы уже не раз упоминали. Регент остался у себя в спальне наедине с аббатом Дюбуа и в присутствии сего будущего кардинала готовился ко сну.

Ужин в Пале-Рояле, точно так же как и у принца Гонзаго, затянулся, — такова была мода. Однако ужин в Пале-Рояле завершился все-таки более весело.