Горбун, Или Маленький Парижанин

— Позвольте вас спросить, ваше высочество, — промолвил побледневший Пероль. — О ком это вы изволили говорить — жив или мертв?

— О шевалье де Лагардере, — ответил Гонзаго; его гудевшая голова упала на подушку.

— Но почему вы сомневаетесь? — спросил изумленный Пероль. — Я же только что расплатился с Жандри.

— Жандри порядочный жулик, а ты начинаешь стареть, Пероль. Нам служат скверно. Пока ты спал, я все утро работал. Видел Ориоля и Монтобера. Почему наши люди не сопровождали их до самой Сены?

— Своей цели вы достигли Вы же сами решили, ваша светлость, заставить своих друзей…

— Друзей! — воскликнул Гонзаго с таким презрением, что Пероль онемел. — Я сделал правильно, и ты не ошибся: это мои друзья. Дьявольщина! Они должны верить, что ходят у меня в друзьях! Кого можно использовать напропалую, если нет друзей? Я хочу их приручить — понимаешь? Привязать к себе тройным узлом, приковать цепями. Если бы у господина Горна123 была сотня таких болтунов, регенту пришлось бы заткнуть уши. Всем другим делам регент предпочитает отдых. Я, конечно, не очень-то опасаюсь графа Горна, однако…

Он замолк, увидев, что Пероль смотрит на него во все глаза.

— Боже! — воскликнул он с деланным смехом. — У него уже душа в пятки ушла!

— Неужто вам есть чего опасаться со стороны регента? — спросил Пероль.

— Послушай, — приподнявшись на локте, отвечал Гонзаго, — Богом клянусь: если я попаду в беду, ты будешь повешен!

Пероль попятился. Глаза вылезли у него из орбит. Внезапно Гонзаго весело рассмеялся.

— Ну, ты всем трусам трус! — воскликнул он. — Никогда в жизни я не занимал столь сильного положения при дворе, как теперь, но всякое бывает. Я хочу принять меры на случай нападения. Мне нужно, чтобы вокруг меня были не друзья — друзей теперь нет, — а рабы, причем рабы не купленные, а прикованные ко мне цепями, существа, живущие лишь моим дыханием, если можно так выразиться, и знающие, что они погибнут вместе со мной.

— Что касается меня, — проговорил, запинаясь, Пероль, — ваша светлость может не сомневаться…

— Это так, ты давно уже у меня в руках, но вот остальные… А ты знаешь, что в этой шайке есть люди знатных фамилий? Такие люди — истинный щит для меня. В жилах у Навайля течет герцогская кровь, Монтобер в родстве с семейством Моле де Шанплатре, это дворяне мантии, чей голос гудит, словно колокол собора Парижской Богоматери Шуази — кузен Мортемара, Носе — родственник Лозена, Жиронн — приверженец Челламаре, Шаверни — принцев Субизов.

— Да, но этот… — перебил хозяина Пероль.

— Этот, — отозвался Гонзаго, — будет привязан точно так же, как и все остальные, только бы найти подходящую цепь. Но если мы ее не найдем, — помрачнев, продолжал он, — тем хуже для него. Однако продолжим: Таранна опекает лично господин Лоу, это чучело Ориоль — племянник статс-секретаря Леблана, Альбре называет господина де Флери своим кузеном. Даже этот толстяк, барон де Батц, вхож к принцессе Палатинской. Будь уверен, я выбирал себе людей с разбором. С помощью Вомениля я могу извлечь пользу из герцогини Беррийской, с помощью малыша Савеза — из аббатиссы де Шель. Проклятье! Я прекрасно знаю, что они все продадут меня за тридцать сребреников, все как один, но со вчерашнего вечера они у меня в руках, а завтра утром будут у ног. Откинув одеяло, Гонзаго выскочил из постели.

— Туфли! — приказал он.

Пероль мгновенно встал на колени и весьма нежно обул своего хозяина. Затем он помог Гонзаго надеть халат. Это была тончайшая бестия.

— Я говорю тебе все это потому, Пероль, — продолжал Гонзаго, — что ты тоже мой друг.

— О, ваша светлость! Как вы можете равнять меня со всеми этими людьми?

— Вовсе нет! Среди них нет ни одного, кто этого бы заслуживал, — возразил принц с горькой улыбкой, — но я держу тебя так крепко, друг мой, что могу говорить с тобой, словно с исповедником. Иногда человеку нужно исповедаться, это известно. Итак, мы говорили, что нам нужно связать их по рукам и ногам. Пока я только накинул веревку им на шею, теперь ее следует затянуть. Сейчас ты сам поймешь, как нужно спешить: этой ночью нас предали.

— Предали? — вскричал Пероль. — Но кто?

— Жандри, Ориоль и Монтобер.

— Это невозможно!

— Все возможно, покуда веревка не начнет их душить.

— А как вам удалось узнать, ваша светлость? — спросил Пероль.

— Я знаю только одно — эти негодяи не выполнили данного им поручения.

— Жандри только что утверждал, что они отнесли труп к мосту Марион.

— Жандри солгал. Толком я ничего не знаю и уже начинаю опасаться, что нам никогда не удастся избавиться от этого чертова Лагардера.

— А откуда тогда ваши сомнения?

Гонзаго вытащил из-под подушки свиток и медленно его развернул.

— Я не знаю людей, которым хотелось бы поиздеваться надо мной, — тихо проговорил он. — Такие проказы с принцем Гонзаго дорого кому-то обойдутся!

Пероль стоял и ждал дальнейших объяснений.

— С другой стороны, — продолжал Гонзаго, — у Жандри рука твердая. Мы сами слышали смертельный крик…

— Что там сказано, ваша светлость? — сгорая от тревоги, осведомился Пероль.

Гонзаго передал ему развернутый свиток, и Пероль впился в него глазами.