Горбун лорда Кромвеля

– Тогда это гнилое общество. – Ее внезапно охватил гнев. – Я уже давно пришла к этому выводу.

– Однако смею заметить, что это общество для нас создал Бог, – встав с места, произнес я. – В счастье или в горе, но нам надлежит в нем жить. Неужели вы будете по-прежнему упорствовать, чтобы удержать возле себя Марка? Неужели желаете воспрепятствовать его продвижению? Во всяком случае, если вы будете настаивать на своем, именно так и случится.

– Я никогда ни в чем не буду ему помехой, – горячо заверила меня она. – Никогда не поступлю против его желаний.

– Однако позволю себе заметить, сейчас он может желать того, что со временем станет ему помехой.

– Так или иначе, но принимать решение должен только он сам. Правда, сказать он об этом все равно не сможет, ибо вы запретили нам разговаривать друг с другом.

– Неужели вы хотите разрушить его будущее? Помешать ему воспользоваться открывшимися перед ним перспективами?

Она смерила меня таким взглядом, что мне стало не по себе. Не помню, чтобы когда-нибудь в жизни женщина одним взглядом могла привести меня в подобное смятение.

– Подчас мне кажется, что меня намеренно пытаются лишить всех, кого я люблю, – тяжело вздохнув, произнесла она. – Возможно, такова участь всякой прислуги, – с горечью добавила она.

– Марк рассказывал, что у вас был парень, лесоруб, который будто бы погиб в результате несчастного случая.

– Если бы он был жив, я бы горя не знала в Скарнси. Потому что землевладельцы сегодня только и делают, что рубят леса. А теперь мне приходится прозябать в этом месте.

В уголках ее глаз заблестели слезы, но она сердито стерла их рукой. Я был бы рад прижать ее к себе и успокоить, но я знал, что ее могут утешить только другие объятия.

– Мне очень жаль. В жизни часто случается, что мы теряем тех, кого любим. Послушайте, Элис, монастырь не слишком перспективное место. Может, позволите мне подыскать вам какую-нибудь должность в городе? Я мог бы это сделать через судью Копингера. Я рассчитываю встретиться с ним завтра. Вам нельзя оставаться здесь. Тут творятся жуткие вещи.

Смахнув слезы с глаз, она посмотрела на меня каким-то странным, непонятным мне взглядом, исполненным непостижимых чувств.

– Да, – сказала она, – именно здесь я познала глубину человеческой жестокости и насилия. Это ужасно.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, я вижу ее страшный взгляд и содрогаюсь, вспоминая о том, что ждало меня впереди.

– Позвольте мне защитить вас от этого кошмара.

– Я не против, сэр. Только боюсь, мне будет трудно оказывать почтение судье Копингеру.

– Понимаю. Но должен еще раз сказать, что так устроен мир.

– Мне стало страшно жить. Даже Марк боится.

– Я тоже.

– Сэр, брат Гай упомянул о том, что вы обнаружили в пруду, помимо тела девушки, также и другие вещи. Не могли бы вы сказать, какие именно?

– Это сутана, которая никак не вписывается в нить моих рассуждений. И меч. Я велел монахам осушить пруд. Хочу узнать, не хранится ли на дне что-нибудь еще.

– Меч?

– Да. Полагаю, тот самый, которым был убит господин Синглтон. На нем есть клеймо, по которому можно проследить, где он был изготовлен. Но для этого мне придется поехать в Лондон.

– Не уезжайте, сэр, пожалуйста! – неожиданно взмолилась она. – Не оставляйте нас в этом ужасном месте. Я приношу свои извинения за свою несдержанность, но прошу вас, не уезжайте. Только вы своим присутствием способны обеспечить мою безопасность.

– Боюсь, вы слишком преувеличиваете мои возможности, – мрачно заметил я. – Во всяком случае, спасти Саймона Уэлплея мне не удалось. Тем не менее пока я совершенно не представляю, как мне добраться до Лондона. По такой погоде дорога займет добрую неделю. Однако таким временем я совсем не располагаю.

Лицо Элис выражало самое искреннее участие, так что я даже рискнул податься вперед и пожать ей руку.

– Я глубоко тронут тем, что вы в меня так сильно верите.

Она отдернула руку и, улыбнувшись, ответила:

– А может, наоборот: вы сами слишком мало в себя верите. Мне иногда думается, что, сложись все иначе и не будь здесь Марка, у нас с вами, возможно, могло…

Не договорив до конца предложение, она застенчиво склонила голову. Я почувствовал, как бешено заколотилось сердце у меня в груди. Какое-то время мы молча стояли на холме.

– Думаю, нам лучше вернуться назад, – сказал я, – нежели пытаться добраться до реки. Мне должны доставить ответ от судьи. И вообще, Элис… что касается нашего разговора… Я обязательно замолвлю о вас словечко. Обещаю. И… спасибо за то, что вы сейчас сказали.

– А вам спасибо за помощь.

Быстро улыбнувшись, она развернулась и направилась в обратный путь по болоту.

Дорога к монастырю оказалась более легкой. Нам всего лишь приходилось ступать по нашим прежним следам, которые четко отпечатались на снегу. Следуя за Элис, я не отрывал взгляда от ее шеи и однажды едва удержался, чтобы не коснуться ее рукой. Я вынужден был признаться, что одурачивают себя не только монахи и не они одни с легкостью превращаются в лицемеров.