Горбун лорда Кромвеля

От стыда он закрыл глаза. Потом поднял их, и по движению его губ я понял, что он читает молитву. Вдруг он удивленно открыл рот, а глаза его, обращенные к небу, распахнулись с недоумением. Озадаченный этой странной метаморфозой, я придвинулся ближе. То, что произошло в следующий миг, случилось настолько быстро, что я не имел возможности даже опомниться. Повернувшись ко мне, Габриель раскинул в стороны руки и, исторгнув громкий крик, бросится на меня.

Все что случилось потом, моя память запечатлела столь отчетливо и ярко, что даже сейчас, когда я пишу эти строки, мои руки начинают трястись. Габриель яростно толкнул меня в грудь, и я тотчас рухнул на спину, столь сильно ударившись о камень, что из меня чуть было не вышел весь дух. На какой-то миг я подумал, что он сошел с ума и решил прикончить меня одним ударом. Когда я поднял глаза, то успел увидеть лишь его безумный взор, потому что в следующее мгновение произошло непоправимое. Откуда-то сверху, со свистом разрезав воздух, на то место, на котором только что стоял я, приземлилась огромная каменная статуя, похоронив под собой брата Габриеля. До сих пор у меня в ушах стоит этот страшный грохот бьющегося камня, смешанный с жутким треском ломающихся костей.

Я приподнялся на локтях и, открыв рот, тупо уставился на обломки статуи святого Доната, страшной грудой засыпавшие тело ризничего. Из-под камней видна была лишь рука брата Габриеля да лужа расплывающейся по полу ярко-красной крови. Отвалившаяся от статуи голова лежала у моих ног и взирала на меня своими благочестивыми и исполненными печали глазами, под которыми виднелись нарисованные белой краской слезы.

Потом раздался истошный крик Марка:

– Прочь от стены!

Я поднял глаза вверх. На высоте пятидесяти футов прямо над моей головой раскачивался на краю навесной дорожки постамент – тот самый, на котором стояла статуя святого Доната. Я сумел лишь разглядеть, что за ним прячется какой-то человек в монашеском облачении. И едва я успел отползти, как на то место, где я только что лежал, рухнул камень. Бледный как смерть Марк бросился ко мне, чтобы помочь встать.

– Скорей поднимайтесь! – кричал он.

Я проследил за его взглядом. Мрачная фигура мчалась по галерее, направляясь к алтарю.

– Он спас меня. – Я уставился на груду обломков, потом перевел взор на лужу крови. – Он спас меня!

– Сэр, – порывисто произнес Марк, – убийца в наших руках. Он сейчас наверху. На навесной дорожке. Из нее только два выхода – по одной из двух лестниц. Тех, что находятся с двух сторон от крестной перегородки.

Пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли, я скользнул взглядом по каменным ступенькам.

– Да, ты прав. Случайно не видел, кто это был?

– Нет. Обыкновенная фигура в сутане с поднятым капюшоном. Если мы с вами поднимемся по разным лестницам, то сможем его окружить. Он в наших руках. Другого пути вниз нет. Вы в состоянии это сделать, сэр?

– Да. Только помоги мне встать.

После того как я поднялся на ноги, Марк поспешно вытащил меч. Я же, схватив свою трость, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и утихомирить бешено колотящееся сердце.

– Будем двигаться в одном направлении, но вдоль противоположных стен храма. И держать друг друга в поле зрения.

Поспешно кивнув, Марк кинулся к лестнице, что располагалась по правую руку от нас. Насилу оторвав взор от останков Габриеля, я бросился к той, которая находилась слева.

Я поднимался наверх медленно. Сердце мое так сильно билось, что я ощущал пульс даже в горле, а перед глазами плыли белые круги. Пришлось скинуть с себя тяжелый плащ и бросить его на ступеньки. Едва я это сделал, как холод пробрал меня до костей, зато у меня появилась большая свобода движений, чтобы взбираться по лестнице.

Ступеньки вели к узкой площадке, сделанной из железной крученой сетки и пролегающей вдоль стен храма. Взглянув вниз, я увидел перед алтарем и гробницами святых мерцающие свечи, гору обломков и красную лужу крови Габриеля. Навесная дорожка, по которой я ныне двигался, была не более трех футов шириной, и ее единственным ограждением являлись железные перила. Впереди небрежной кучей валялись инструменты каменотеса и веревки, державшие корзину мастеровых, которая была прикреплена к противоположным стенам храма и свободно раскачивалась в воздухе. Проклиная про себя скудное освещение, я, прищурившись, вгляделся в полумрак, однако никого не увидел, хотя чутье мне подсказывало, что кто-то там есть или, по крайней мере, должен быть. Осторожно, чтобы не потерять равновесия, я наклонился и начал пробираться под веревками.

Впереди меня находился помост семи футов шириной, который касался верхнего края крестной перегородки и простирался от одной стороны нефа до другой. На нем стояли статуи, которые прежде я видел только снизу. Оттуда они казались совсем маленькими, теперь же, когда я взирал на них в непосредственной близости, выяснилось, что они имеют натуральную величину.