Горбун лорда Кромвеля

– Лично я об этом ничего не слышал. Как я уже сказал, мне пришлось отлучаться из города по делам лорда Кромвеля.

– Крепко же он вас загружает. – Он с завистью поглядел на меня. – Как думаете, не найдется ли у него и для меня какой-нибудь работенки?

– Очень может быть, Пеппер, – ухмыльнулся в ответ я.

Вернувшись домой, я начал просматривать почту, с которой накануне не имел возможности подробно ознакомиться. Несколько писем касались тех судебных дел, которые я вел. Люди с нетерпением ожидали ответов на волнующие их вопросы. Среди прочих было письмо от моего отца. Из-за худого урожая прошлым летом наша ферма принесла маленький доход, и отец подумывал о новых землях под пастбища. Он выражал надежду на то, что мое дело процветает, a Марк вполне справляется со своими обязанностями в Палате – я ни разу не обмолвился в своих посланиях о его недостойном проступке. Отец также писал, что в деревне ходят слухи о том, что разрушение монастырей будет продолжаться. Отец Марка по этому поводу выражал свое одобрение, полагая, что при подобном состоянии дел его сын не останется без работы.

Отложив письмо в сторону, я хмуро уставился на огонь в камине. Мои мысли снова вернулись к Марку Смитону. Я представил себе, как он, невиновный ни в каком преступлении, был вынужден претерпевать муки пыток. Потом в моем сознании возник образ Джерома, которому тоже довелось испытать ту же участь. Неудивительно, что он питал ненависть ко всему институту власти, который я в своем лице представлял. Выходит, все, что он говорил, было истинной правдой. Выходит, он изначально знал о том, какая связь существует между Синглтоном и Марком Смитоном. Иначе зачем было ему рассказывать мне эту историю? Между тем он поклялся, что никто из обитателей монастыря не убивал Синглтона. Я пытался восстановить в памяти точную фразу, которую он тогда произнес, но не успел собраться с мыслями, поскольку как раз в этот миг в дверь постучали и в комнату вошла Джоан.

– Вам письмо, сэр. От лорда Кромвеля.

– Благодарю вас, Джоан.

Я взял у нее конверт и перевернул его: на оборотной стороне значился гриф «Совершенно секретно».

– Сэр, – нерешительно начала она, – могу я вас кое о чем спросить?

– Да, конечно.

Я улыбнулся ей в ответ, ибо на ее круглом лице отпечаталось явное беспокойство.

– Мне хотелось бы знать, все ли у вас хорошо, сэр? У вас очень встревоженный вид. И еще. Как господин Марк? Жив ли он и вполне ли здоров?

– Надеюсь, что да, – ответил я. – Однако о его будущем ничего определенного сказать не могу. Он изъявил желание покинуть Палату.

Она кивнула.

– Это меня ничуть не удивляет, сэр.

– Да? А меня удивляет.

– Могу себе представить, каким несчастным он там был. Простите меня, сэр, но я слыхала, что это худое место. И что оно кишит алчными людьми.

– Возможно. Но подобных мест в стране слишком много. И если мы все будем их избегать, отсиживаясь у домашнего огня, то очень скоро превратимся в нищих. Вы так не считаете?

Она покачала головой:

– Но господин Марк не такой, как все, сэр.

– Чем же он отличается от других? Послушайте, Джоан, уж не попали ли вы под влияние его чар? Как прочие дамы, которых ему удалось обольстить?

– Нет, сэр, – ответила она, явно уязвленная моим замечанием. – Меня он ничуть не обольстил. Все дело в том, что мне, быть может, дано лучше понимать его, чем вам. И поэтому я вижу, что под его любезной внешностью прячется нежная и очень ранимая душа, а всякая несправедливость доставляет ему боль. Я даже подумала, что, возможно, в отношениях с той девушкой он искал случая избавиться от Вестминстера. Понимаете, сэр, он человек очень высоких идеалов. Подчас мне кажется, что даже слишком высоких, чтобы жить в нашем жестоком мире.

– А я думал, что только у меня высокие идеалы, – грустно улыбнулся я. – Но как раз сегодня розовую завесу сорвали с моих глаз.

– Простите, сэр?

– Нет, ничего, Джоан. Просто мне нужно срочно прочесть это письмо.

– Да, конечно. Извините меня, сэр.

– Не стоит извиняться. И еще, Джоан. Спасибо вам за заботу.