Горбун лорда Кромвеля

– Завтра мы непременно выясним, что там за золото в пруду! – воскликнул Марк, оживляясь. – Видите сэр, кое-что нам все же удалось отыскать. Правда всегда выходит наружу!

– Ох, Марк, трудно поверить, что это говорит человек, несколько лет прослуживший в королевском суде! – ухмыльнулся я. – Но ты молодец, что не унываешь и стараешься вселить в меня надежду. А не то я окончательно впаду в меланхолию. Говоря откровенно, вот уже несколько месяцев я ощущаю упадок духа, а тут совсем расхандрился. Видно, в моем организме скопилось слишком много черной желчи. Возможно, мне следует посоветоваться с братом Гаем.

– В таком месте, как этот монастырь, нетрудно впасть в уныние.

– Да уж. И признаюсь тебе, меня преследуют страхи. Как раз сейчас, во дворе, я думал об опасности, которая нависла над нами. Представлял, как за спиной моей зашуршат осторожные шаги, меч со свистом разрежет воздух и…

Я вскинул взгляд на Марка. Его лицо, еще совсем мальчишеское, выражало величайшую озабоченность, и я вновь подумал о том, что ему тоже приходится нелегко.

– Я понимаю вас, сэр. На редкость мрачное место. А когда в полной тишине неожиданно начинают гудеть колокола, я трясусь, как осиновый лист.

– Конечно, впадать в панику нам обоим ни к чему, но бдительность здесь совершенно необходима. Я рад, что ты признался мне в своих страхах, Марк. Для этого требуется настоящее мужество. Лишь желторотые юнцы кичатся своим бесстрашием. Что до меня, мне следует попытаться преодолеть меланхолию. Сегодня, молясь Господу, я попрошу Его укрепить мой дух. – Я с любопытством посмотрел на Марка. – А о чем ты будешь молиться?

– Я не имею привычки молиться на ночь, – пожал плечами Марк.

– Молитва не должна быть просто привычкой, Марк. Но не смотри на меня с таким испугом. Я не собираюсь пускаться в долгие нравоучительные увещевания.

Я выпрямился и потянулся. Усталая моя спина мучительно ныла.

– Нам надо собраться с силами и просмотреть эти расчетные книги. А после ужина возьмемся за брата Эдвига.

Я зажег еще несколько свечей, и мы разложили книги на столе. Только я открыл первую из них и скользнул глазами по страницам, покрытым рядами цифр, Марк вперил в меня взгляд и спросил с тревогой в голосе:

– Сэр, скажите, Элис угрожает опасность? Ведь Саймон Уэлплей был убит лишь потому, что мог выдать чью-то тайну. То же самое может случиться и с ней.

– Я все понимаю. И чем скорее я выясню у казначея, куда пропала одна из книг, тем лучше. К тому же я обещал Элис, что ни одна живая душа не узнает, кто рассказал мне об этой книге. Кроме тебя, конечно.

– Она очень смелая женщина.

– И на редкость привлекательная, правда?

Марк залился румянцем и резко сменил тему разговора.

– Брат Гай сказал вам, что больного послушника посетили четыре человека, так ведь?

– Да, и все четыре посетителя – старшие монахи, осведомленные об истинной цели приезда Синглтона. Во всем монастыре о ней знали только они и брат Гай.

– И брат Гай сообщил вам о том, что Саймон отравлен.

– Думаю, так оно и произошло в действительности. Хотя, разумеется, мне следует быть настороже и никому не доверять полностью, в том числе и брату Гаю. – Я вскинул руку, призывая Марка к делу. – Приступим к книгам. Думаю, в Палате перераспределения ты имел возможность ознакомиться с монастырскими расчетами.

– Да, мне часто доводилось проверять их.

– Тем лучше. Тогда прогляди эти книги и доложи мне обо всем, что покажется тебе странным. Обо всех несоответствиях, завышенных статьях расхода и так далее. Но прежде всего запри дверь. Господи Боже, я стал таким же пугливым, как старина Гудхэпс.

Мы принялись за работу, которая, как и следовало ожидать, оказалась скучной и утомительной. Двойную бухгалтерию, с ее бесконечными балансами, проверить куда труднее, чем обычную, особенно если не имеешь призвания к цифрам. Однако насколько я мог судить, в книгах не обнаружилось ничего настораживающего. Доходы монастыря от земельных владений и пивной монополии были весьма существенными; значительные траты на пищу и одежду, и в особенности на стол и хозяйство аббата, уравновешивались низкими расходами на благотворительность и жалованье. Судя по всему, в монастырской казне оставался излишек около пятисот фунтов – сумма значительная, но отнюдь не из ряда вон выходящая, к тому же полученная в результате недавних продаж земли.

Мы просидели за книгами до тех пор, пока морозный воздух за окнами не наполнился звоном колоколов, призывающих к ужину. Лишь тогда я поднялся прошелся по комнате, потирая усталые глаза, а Марк со вздохом потянулся.

– Все в точности так, как и следовало ожидать, – сообщил он. – Богатый монастырь, ничего не скажешь. Раньше мне приходилось иметь дело только с небольшими монастырями. Те были куда беднее.