Гордая птичка Воробышек

– А мне кажется, моя. Ты мог пострадать из-за меня.

Воробышек медленно проходит в комнату, на минуту останавливается у окна и садится на койку, тут же прогнувшуюся под ней. Опустив плечи, говорит тихо, глядя на свои руки.

– Наверно, я должна рассказать тебе.

– Не должна, – мягко возражаю я. – Только если хочешь.

– Хочу, – она откладывает гель для душа и мочалку в сторону от себя, прямо на постель. Поднимает голову, упирая взгляд перед собой в стену, в яркие цветные постеры подруги. – Хочу, Илья, я устала от своих воспоминаний. В них нет ничего хорошего, и мне очень жаль, что тебя коснулась неприглядная сторона моей жизни. Если ты выслушаешь, я расскажу.

Я отвечаю молчанием, и воробышек начинает:

– Виталик Климов… Моя детская привязанность и первая юношеская любовь. Партнер по танцам, красивый мальчик, воспитанный, скромный и обходительный. Когда мы встретились и встали в пару – нам было двенадцать. Достаточный возраст для того, чтобы учиться чувствовать и испытывать друг к другу если еще не любовь, то нежную привязанность. В пятнадцать лет я уже знала, что Климов – моя судьба и выбор на всю жизнь. Уже не дети, еще не взрослые, я чувствовала, что любима, и радовалась этому, думала, так будет между нами всегда. Что он никогда не оставит и не предаст. А потом…

Я сглатываю подкатившийся к горлу ком. Подхожу к столу и тяжело опускаюсь на стул.

– Что потом, воробышек?

– А потом появился он – Игорь, и все изменилось. Навсегда. Точнее, он был раньше, – он жил со мной по соседству, и я много раз замечала его у своего дома, пока он с семьей не переехал в дорогой район. Когда мне было лет тринадцать, Игорь часто встречал и провожал меня похабными шуточками, задирал перед дворовыми девчонками, но он был старше, не распускал рук, и я никогда всерьез не воспринимала его. До тех пор, – воробышек поджимает губы и отворачивается к окну, – пока однажды не оказалась в его постели.

Я снова чувствую это проклятое чувство, когда невидимый кулак врезается в грудь, вышибая дух и начисто лишая дыхания, и почти рву на себе ворот свитера, освобождая горло.

– Это произошло просто. Гораздо проще, чем можно представить, – тихо признается птичка. – Мне было пятнадцать и Игорю легко удалось заманить меня в машину, поймав после урока танцев у дома культуры, сказав, что пропустивший занятие Виталик попал в страшную беду. – Она умолкает, опустив глаза. – Совсем как Яков. Видно, жизнь меня ничему не учит. Игорь что-то рассказывал о карточном долге, о серьезных людях, которым Виталик проиграл уйму денег, – уже тогда я замечала за Климовым страсть к игровым автоматам, поэтому легко поверила. О том, что если он не рассчитается с ними тем же вечером, утром его найдут мертвым в петле, потому как карточный долг – долг чести. Говорил, что мой партнер по танцам просил временно спрятать меня, а Игоря помочь через старшего брата Михаила решить дело с парнями.

Он оставил меня на даче на самые долгие в моей жизни два часа, а когда вернулся, сказал, что решил все вопросы. Что взял долг Виталика на себя, и, если я хочу, чтобы он простил все моему парню, то неплохо было бы отблагодарить его за дружескую помощь.

Все было непонятно и страшно, сегодня я плохо помню далее произошедшее. Только темную комнату, жадные губы Игоря и его руки… везде. И себя голую под ним.

Воробышек поднимает голову и смотрит на меня. Устало стаскивает с головы полотенце, позволяя влажным прядям волос упасть на плечи. Улыбается горько непослушными губами:

– А ты думал, что я… что никогда. А я вот, Илья, видишь как.

Теперь я смотрю на свои руки, отпуская взгляд птички. Не позволяя ей прочесть то, что сейчас пляшет в моих глазах – сожаление о собственной несдержанности и гнев на того, кто заплатил сегодня куда меньшую цену, чем задолжал девчонке. И кто еще расплатится, пожалев, что не сдох во время нашей первой встречи.

– Он был жесток с тобой?

– Нет, – отвечает птичка. – Он не был жесток в прямом смысле этого слова. Старался, чтоб мне понравилось, так он говорил. Позволял себе слишком много для первого раза и все ждал ответной реакции. Удовольствия и россыпи благодарности от вынужденного секса в пятнадцать-то лет!..

Воробышек вздыхает, встает и подходит к окну. Замирает спиной ко мне, опустив ладони на подоконник, разрешая мне вновь смотреть на нее. На удивительно гордую, стройную девчонку, откровенно рассказывающую мне в полумраке маленькой комнаты свою историю.

– Потом я долго плакала, просила Игоря оставить меня в покое, и он согласился. С условием отсрочки на несколько лет. Сказал, что давно любит меня, никогда не откажется, и что в будущем… намерен сделать своей женой. И убил напоследок признанием, что никакого карточного долга не было, а трус Виталик просто испугался и согласился «продать» ему меня за двести баксов. (Да, я забыла сказать, что Климов позвонил и попросил довериться Игорю, сказав, что ему нужна помощь.)