Гордая птичка Воробышек

Время позднее, но в «Тереме», похоже, в эту рождественскую ночь никто не собирается спать, и, когда мы с Люковым, оставив машину, направляемся по заснеженной аллейке к освещенному крыльцу здания, в макушку Илье неожиданно прилетает снежок. Едва он останавливается и оборачивается, о плечо разбивается еще один.

— Эй! Что за… Черт!

Мальчишки. Трое. Лет десяти. Спрятались за ближайшим, навернутым дворником сугробом, и пока их родители отвлеклись на дружеские посиделки в зимней беседке в компании шашлыка и музыки, устроили припозднившимся гостям Дома отдыха настоящий прицельный обстрел.

Это выходит само собой, мне столько раз доставалось от младших братьев, что, когда снежок задевает помпон, сбивает шапку набок и ссыпается в капюшон, я стремительно приседаю и загребаю ладонями снег. Дернув оторопевшего Илью за рукав куртки, кричу, вскакивая и посылая некрепкий снежок за сугроб.

— Это не черт, Люков! Это война! По снежным троллям — пли!

Илья легко попадает в мальчишку, в отличие от меня. Ссыпает снежок за шиворот еще одного, не вовремя показавшегося из засады, вызвав у последнего взрыв восторженного негодования, но я тоже не стою без дела и стойко держу оборону нашего маленького отряда.

— Сдавайтесь, гоблины! Вы окружены! Мы вас победим! — кричит самый маленький мальчуган и с довольным хрюком запускает в нас пару метких снежков, ныряя за сугроб.

— Кто?! — Люков изумленно вскидывает брови, отряхивая грудь от снега. — Гоблины?!

Я смеюсь и поправляю шапку:

— Кажется, Илья, нас с тобой только что причислили к отряду нелюдей.

Я знаю, он намеренно закрывает меня собой и позволяет мальцам «расстрелять» его.

— Ах, так? — недовольно рычит, наклоняясь и набирая в ладони горсти снега. — Гоблины не сдаются! Никогда! Ну, держитесь, мелкие тролли, и молитесь, как бы не растаять! Потому что сейчас самый меткий на свете гоблин задаст вам жару!

— Полундра! — визжат мальчишки, а я сама не замечая того, хохочу, когда, уворачиваясь от летящего в меня снежка, вдруг сажусь в сугроб.

— Дети! Вы с ума сошли? А ну прекратите немедленно!.. Толя! Да иди же сюда, в конце концов! Уйми их!

Высокая полная женщина, выбежав из беседки, хватает двоих мальчишек за шиворот и, как котят, прижимает к себе, пока невысокий щуплый мужичок, значительно уступающий даме в росте, за ухо вытаскивает из-за снежного укрытия третьего.

— Извините! Ради бога, извините наших мальчиков, — щебечет покаянно дама, — виноваты, не досмотрели! Не хотелось их спать укладывать — нам в пять утра в город возвращаться, — думали, пусть побегают, порезвятся себе вволю на природе: здесь же воздух какой, да и Рождество на носу! Отоспаться всегда успеют! А они, негодники, вон что учудили! В людей снежками! Эх, дайте только до ваших задниц добраться, пожалеете у меня, что мать не послушали и спать не легли. Распустил вас отец! Толя?!

— Все хорошо, не переживайте, — успокаивает женщину Люков, вынимая меня из сугроба и вертя перед собой на предмет возможных повреждений, — люди целы и, кажется, вполне здоровы. Славные у вас тролли.

— Кто? — успевший принять на грудь хмельное мужичок отчаянно старается придать взгляду трезвую заинтересованность, тараща на нас изумленные глаза. — Какие еще тролли?

— Пап, это мы! Мы тролли, а они — гоблины! Скажи, классно?! — ловкий мальчонка выскальзывает из нетвердой отцовской хватки и гордо утирает варежкой нос, сверкая улыбкой поверх утыканного сосульками шарфа. — Они хотели пробраться к вам в зимний домик и взять в плен маму! А мы с Юркой и Мишкой их победили!

— З-зачем, сын? — неожиданно грустно спрашивает мужчина, и его счастье, что жена не слышит этих слов, вовсю распекая понурившихся сыновей. — Разве ты не знаешь, что нашей маме сам черт не страшен?

— … сказала! Посмотрите, на кого вы похожи? Юра, я же просила тебя побыть за старшего! Марш в беседку под присмотр! Толя, за мной! Извините нас еще раз, молодые люди.

— Пойдем, Воробышек, — Люков приобнимает меня за плечи и уводит от нескучной семейки по аллее в сторону крыльца, а я слышу за спиной властный женский голос:

— Ты слышал, папуль, как он ее назвал? Я тоже хочу быть птичкой! Ну, хотя бы ласточкой!

* * *

— Здравствуйте! Рады видеть вас в «Белом Тереме». Конечно, Кира Юрьевна звонила и предупредила, что вы приедете, так что номер за вами зарезервирован, не волнуйтесь. Обычно в это время года у нас яблоку упасть негде: Рождество — семейный праздник, а у нас культурная программа, замечательная кухня, вокруг сосновый бор… сами понимаете, пользуемся спросом… Так что, только из уважения к Кире Юрьевне и не посмели отказать. Вот, проходите сюда, пожалуйста. Надеюсь, вы останетесь довольны нашим обслуживанием.

— Что это? — первым войдя в предложенный номер, Люков останавливается посреди маленькой уютной спальни и хмуро оглядывается на администратора — молодого мужчину лет тридцати. — Я просил номер с двумя отдельными спальнями или же два одноместных. Не думаю, что Кира меня не поняла, так может, дело в вас?