Гордая птичка Воробышек

— Ну, — тушуюсь я под его карим взглядом, заправляю за алеющее ухо непослушные прядки волос, — ты ведь все слышал.

Парень поднимает бровь.

— Слышал. И что?

А я продолжаю.

— Как-то по-глупому вышло. Я не хотела.

— Не в первый раз глупо, Воробышек, — замечает Илья. — В твои двадцать тебе уже пора научиться если не врать, то недоговаривать. Никто тебя за язык не тянул.

Не тянул, здесь он прав. Сама Таньке созналась, а теперь вот жди бури в стакане. Только вот искусству дипломатии мне учиться уже поздно.

— Девятнадцать, — говорю я и вздыхаю. Снимаю со стола посуду и отношу в мойку. Мою тарелки и чашки, расставляю по местам, после чего поворачиваюсь к Люкову и со словами: «Спасибо за завтрак, Илья, мне пора», — решительно направляюсь в прихожую.

Люков появляется в прихожей через минуту, когда я уже одета, а дорожная сумка висит на плече. Повязывает бандану, надевает часы, накидывает куртку. Молча отбирает у меня сумку, обдав запахом дорогого мужского парфюма. Вручает в руки свернутый свитком чертеж и открывает дверь.

— Доброе утро, Семеновна, — здоровается с соседкой, не глядя на высунутый в дверную щель морщинистый нос. — Как спалось? — хмуро интересуется. — Надеюсь, плохо. Мне сегодня подружка попалась на редкость заводная, всю ночь спуску не давала. Вот, еле выпроводил, — кивает на меня, застывшую статуей на площадке. Неожиданно обнимает за плечи, подталкивая к лифту. — Давай шевелись, Воробышек! Все равно на большее меня не хватит.

— Шалава! — летит сзади недовольный фырк. — Как есть, простигосподи! А ты — кобель! И куда только общественность смотрит!

— Что? И эта тоже? — неподдельно изумляется Люков, оглядывая меня с интересом. — А с виду вполне приличная девушка.

Когда мы уже садимся в машину, выруливаем со двора на широкую набережную и вливаемся в поток машин, он говорит, поймав в зеркале заднего вида мой искоса брошенный на него взгляд:

— Забей на разговор, Воробышек. На свете есть вещи куда важнее секса с бэдэсэмэшным красавчегом. Универ, например.

* * *

— Твою мать… — Бампер перестает следить за дорогой и таращит на меня глаза, как только я озвучиваю цифру за предстоящий бой. — Илюха, — присвистывает, дергает нервно кулаком под веснушчатым носом, — это ж до фига бабла! До фига! Черт! — бьет ладонями по рулю и, спохватившись, выравнивает виляющий зад модной тачки. — А риск такой, что лучше удавиться. Ну, ты и придурок, Люк! Смертник, б**дь!

— Пасть закрой, — советую я, но Рыжий не унимается.

— Слушай, я думал, после случая с Яшкой ты больше в серьезные игры не играешь. Так, развлекаешься слегка, но и только. Ты же чудом вернулся! Из-под крыла Шамана уходят единицы! Я за раскладом слежу, Илюха, ты не думай. Догадываюсь, чего тебе это стоило. Уйти удалось, и слава Богу, а теперь ты сам к нему лезешь. Какого?! Не понимаю. Нужны нехилые бабки — папашу своего подои! Старик спит и видит, как бы с тобой контакт наладить. Наверняка знает, кому Яшка обязан шеей. Сам-то, б**дь, в Европе парился, выхаживая сыночка, пока ты за наследника долги отдавал.

— Не все так просто, Бампер, — отрезаю я. — Мне и до Яшки поступали предложения. Если бы он языком обо мне не трепался между любопытными людьми, его бы на бабки не посадили — красиво и с расчетом. Но неприятно вышло, это да. Не люблю быть загнанным в угол, а Яшке это удалось. Впрочем, думаю, старик тоже приложил руку — не зря из страны умотал.

— Думаешь? — поднимает бровь парень.

— Уверен. Интересно стало посмотреть, что из щенка дворовой суки выросло, вот и увидел. Сволочь.

— Ну и на кой церемониться с ним? — ухмыляется Рыжий. — Бери с меня пример. Я своего предка щипать не стесняюсь. Надо — взял, семье прибыль. Ну, хочешь, я с тобой в долю за «Альтарэс» войду. Классный же клуб, это я так, от зависти брехал. Вместе поднимем — будет конфетка! Там уже сейчас народ приличный тусуется, а дальше — развернемся с гастролерами, сцену отгрохаем. Свет, техника, пенные вечеринки — там же места, блин, не то, что в «Бампер и Ко»! Подумай, Илюха, зачем тебе в Казахстан к этому Шаману? Там мочилово грубое одно.

— Шаман сам предложил. К тому же в прошлый раз серьезные люди ставили серьезные условия — в этот раз все иначе. Да и соперник мне знаком — названный сын Шамана. Это скорее его бой, не мой. Я назвал сумму, папаша согласился. Все честь по чести. Отчего же не потешить папу за такое бабло.

— Проясни, Люк. Что-то я не понял.

— А тут, Рыжий, и понимать нечего, — невесело улыбаюсь Бамперу в ответ на его хмурый взгляд, — я оставил названному сыну жизнь, Шаман это запомнил. И технику ведения боя оценил. По слухам моего гаранта Алим последний год провел в Гонконге. Теперь им всем интересно узнать, насколько он вырос. Хороший боец, лучший у Шамана. Если на мне не заклинится, возможно, и будет толк.

— Ни хрена себе! — присвистывает Рыжий. — А гарант зачем? И потом, Люк, а если он тебя уделает?