Гордая птичка Воробышек

  - Я сама! - неожиданно для нас отзывается птичка, истолковав по-своему жест Шибуева - вскинутые вверх ладони и брошенный на нее косой взгляд. Встает со стула. - Я сама сделаю себе укол. Правда, я умею, это несложно, - неуверенно говорит, подходя к столу, где лежат оставленные мной медикаменты, и берет в руки шприц.

  Ее пальцы заметно дрожат, а щеки полыхают малиновым цветом. Я вижу, как девчонке плохо и искренне удивляюсь ее упрямству. Говорю, подойдя к ней и развернув за предплечье к себе:

  - Воробышек, ты с ума сошла? Ты же не разглядишь ни черта в своем состоянии. Куда колоть собралась? Здесь студент-медик, пользуйся, не стесняйся. Ну, в крайнем случае, таблетки выпей. Может, получится...

  Действительно, таблетки выглядят куда невиннее ампул, что бы там ни говорил Андрюха. Конечно, я склонен верить парню на слово и не испытывать на практике его прогноз, но они - легкий способ решить проблему с температурой и лишний раз не смущать и без того уставшую девчонку.

  - Думаешь? - она послушно поднимает на меня глаза и тут же откладывает шприц. - Да, и мои очки... - растерянно бормочет.

  - Не получится, - влезает в разговор Андрюха. - Сказал же! Только лишнее беспокойство для девчонки. В мышцу надо, так надежней. Давай уколю, сероглазая! - предлагает весело, нагло оттеснив меня плечом. - Я аккуратно, обещаю. Секунда дела, а потом желательно сразу баиньки. Чтобы минут через пять-семь с теплым питьем уже в постель. Поняла?

  - Нет, - решительно качает головой Воробышек, отводя недоверчивый взгляд от Шибуева. - Хватит с тебя и осмотра, студент. Уж лучше как-нибудь сама.

  Она высоко задергивает рукав свитера, видимо, решив для себя четко обозначить будущее место укола, разрывает упаковку ампул и долго вертит в руках бутылочку спирта, не в силах свинтить с нее крышку. Когда и ампула не ломается в слабых пальцах, Воробышек глубоко вздыхает, поворачивается ко мне и тихо просит.

  - М-может, тогда ты уколешь, Илья? Пожалуйста. Кажется, мне действительно необходим анальгин - очень болит голова. И я хочу уже уехать отсюда, все равно куда.

  Шибуев присвистывает, а я от удивления вскидываю брови.

  - Не глупи, Воробышек. Почему вдруг я? - задаю вопрос. - В отличие от меня, Андрей знает, что делает, а вот я в своих действиях не уверен, - хмуро отвечаю на просьбу девушки, стараясь скрыть за холодным ответом неожиданное волнение от ее выбора.

  Конечно, мне приходилось в жизни вгонять себе под кожу обезболивающее, и не один раз, но в обращении со шприцом я заметно проигрываю другу. Не может же она этого не понимать?

  - Так почему, птичка?

  - Потому что он пьян, - сипит девчонка, положив руку себе на горло, - а ты - нет. И потом, Люков, тебе все равно, я знаю, а он... - она оглядывается на обиженно шагнувшего в сторону Андрюху, затем вновь возвращает ко мне блестящий от горячей лихорадки, затуманенный взгляд. - Он смотрит на меня так, как будто он... как будто я... - Воробышек вконец смущается и замолкает. - Неважно.

  - Ясно, - выдыхаю я. - Шибуев? - еще секунду смотрю на потупившуюся девушку и поднимаю глаза на друга. Окидываю новым взглядом приятное черноглазое лицо и глупую отвязную улыбку, от которой обычно девчонки сходят с ума. Странно.

  - Аиньки? - откликается парень. Лениво отрывает плечи от стены, о которую успел опереться, и сует руки в карманы. Скалит в кривой усмешке рот. - Что? Отворот мне дала сероглазая, да? - спрашивает с неожиданной грустью. - Дядя доктор может быть свободен?

  - Что-то типа того, - соглашаюсь я. - Спасибо, Андрей. Думаю, дальше мы справимся сами.

  - Ну и ладушки на вас, раз вы такие гордые! Сами, так сами...

  Парень подходит к моему столу, отирает ладонью лицо, прогоняя из взгляда хмель, и что-то размашисто царапает ручкой в одном из лежащих блокнотов.

  - Держи, Илья, - оторвав лист, складывает его вдвое и протягивает мне. Я молча прячу бумагу в карман. - Здесь список лекарств и необходимый для ингаляций сбор. Плюс краткие рекомендации по применению. Но это после, утром, а сейчас, - говорит неожиданно серьезно Андрюха, оглянувшись на Воробышек, - жаропонижающее, обильное питье, горизонтальное положение и сон. Много сна - у девчонки налицо общее переутомление организма.

  - Береги себя, сероглазая, - он внезапно шагает к птичке, нависает над ней и проводит длинными пальцами по светлой вьющейся прядке у ее виска.

  - Звони, Люк, если что! - бросает мне уже у самой двери и возвращается в шумный зал, оставив нас с Воробышек в кабинете одних.

  Когда за Шибуевым закрывается дверь и плечи девушки облегченно опускаются, я отворачиваюсь к столу, открываю ампулу и набираю шприц. Обернувшись к птичке, смотрю на ее высоко оголенное предплечье и чертыхаюсь про себя его мягкой хрупкости и ее упрямству, заставляющих меня сейчас чувствовать себя одним из последователей небезызвестного "Доктора Зло".