Гордячка

Тщедушный подвинулся, освобождая для девушки место возле костра. Артисты спали прямо на земле, укутавшись в замусоленные одеяла. Злата не привыкла к такому ночлегу. Она лежала и слушала, как во сне посапывает тщедушный, причмокивает толстяк, и, перекрывая все звуки, храпит Усатый. Всю ночь девушка не сомкнула глаз.

Рано утром, едва занялась заря, артисты проснулись. Розита согрела в котелке чаю и раздала всем по куску хлеба с сыром. Дойдя до Златы, она недовольно проворчала:

— Ещё один рот! Ничего не заработала, а есть уже подавай!

— Спасибо, я не голодна, — высокомерно ответила Злата и отвернулась.

— Ишь ты, какая гордячка! Не хочешь, не надо, — усмехнулась циркачка.

Перекусив, артисты уселись в кибитку и покатили по дороге в новые города. Злата сидела на козлах рядом с Тщедушным. На вольном воздухе она быстро проголодалась.

«И почему я не догадалась ничего прихватить с собой? Ну, ничего, я сумею заработать себе на хлеб. Я буду выступать лучше этой крашеной куклы», — думала она.

Тщедушный, оглянувшись на фургон и убедившись, что на него никто не смотрит, тайком протянул девушке кусок чёрствого хлеба.

— Эй, Гордячка, ешь. Только чтобы Розита не видела. Ты зря ей перечишь, с ней лучше не связываться, — шёпотом посоветовал он.

Злата с благодарностью приняла хлеб. Мало-помалу они разговорились.

— Ты — скоморох? — спросила девушка.

— Да, но это не самое главное. Вот мой коронный номер! — Тщедушный с гордостью выставил перед ней ладонь. — Я — человек с шестью пальцами!

Стараясь не выказать брезгливости, Злата отвернулась.

— А я никогда не выступала. Не знаю, получится ли у меня, — немного помолчав сказала она.

— Конечно, получится! Ещё бы! Знаешь, что бы там ни говорили, а уродство — не такая плохая штука. Им всегда можно прокормиться, ведь везде найдутся чудаки, готовые выложить звонкую монету, чтобы поглазеть на нас с тобой, — подмигнул Тщедушный.

— Уродство?! — в ужасе повторила Злата.

Неужели он считает её уродом?

— Да ты не обижайся. Ты, конечно, хорошенькая, но быть хорошенькой лилипуткой — это совсем не то, что быть нормальным человеком.

В словах парня была горькая правда, и Злата не нашлась, что ответить. Дальше они ехали молча.

ГЛАВА 11. ВПЕРВЫЕ НА АРЕНЕ!

Несколько дней цирк колесил по дорогам, давая представления в маленьких городишках. Порой артисты едва могли наскрести себе на пропитание. Розита беспрестанно жаловалась, что гордячку приходится кормить задарма, но Усатый не спешил выпускать девушку на арену.

— Всему своё время, — посмеиваясь, говорил он.

«Он — человек добрый, хотя вид у него свирепый», — думала про Усатого Злата. Она и не подозревала, что тот просто выжидает, пока они отъедут подальше, чтобы она не могла вернуться домой. Однако новую «звезду» пришлось показать раньше, чем предполагал Усатый.

В тот день всё шло наперекосяк. Началось с того, что какая-то дворняга стянула у циркачей кусок варёной говядины и благородным артистам пришлось довольствоваться сухим хлебом с кипятком. Во время представления несчастья посыпались одно за другим. Жонглируя, скоморох не успел поймать один из мячиков, и тот, отлетев в сторону, попал прямо в лоб зрителю в первом ряду. Пострадавший стал возмущённо кричать, что ему набили шишку, и требовать возмещения ущерба. К счастью, скоморох быстро нашёлся:

— Эй, приятель, ты говоришь, у тебя на лбу вскочила шишка? — обратился он к оскорблённому зрителю.

— Точно так, — подтвердил тот.

— А ты уверен, что раньше шишки не было?

— Конечно!

— Значит, ты получил что-то новенькое и ещё должен за это приплатить.

Публике шутка понравилась: каждый готов посмеяться над шишкой на лбу, если лоб чужой. Под насмешки зала рассерженный пострадавший покинул своё место, и представление продолжалось, но на этом злоключения не кончились.

Когда Усатый показывал фокусы, у цилиндра отвалилось двойное дно, и всё, что факир должен был оттуда доставать, высыпалось на землю. Публика почувствовала себя одураченной, Усатому пришлось быстро ретироваться. Чтобы загладить конфуз, на подмостках появился «человек-гора». Его представлял толстяк. Надо сказать, что перед выступлением он надевал надувную резиновую жилетку, отчего и впрямь становился внушительных размеров. В этот раз его выход на арену был столь поспешным, что он не успел хорошенько заткнуть пробку на жилете.

Зрители встретили появление «человека-горы» удивлёнными возгласами. Толстяк важно прошёлся перед почтенной публикой. Подойдя к «пудовой» гире, которая на самом деле была пустой внутри, он наклонился, чтобы её поднять, но в этот самый момент пробка на жилете выскочила, воздух со свистом вырвался наружу, и «человек-гора» стал худеть на глазах. Благородные артисты поняли, что очередное мошенничество им с рук не сойдёт. Надо было спасать положение. И тут Усатый вспомнил о новенькой.

— Послушай, крошка, тебе придётся спеть, — сказал он и, схватив Злату за руку, потащил на арену.

— Но я никогда раньше не пела перед публикой, — упиралась девушка.

— Ты ведь не хочешь, чтобы твоих верных друзей угостили тумаками? настаивал Усатый.