Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

В свою очередь, другие представители власти осознали, как можно обратить против самих польских помещиков их крепостнические пристрастия. Мы знаем, что начиная с 1810 г. киевский губернатор Панкратьев развивал мысль о крепостных, страдающих от несправедливого отношения к ним местного шляхетского правосудия. Несмотря на несколько крестьянских волнений, к его идеям не прислушивались до тех пор, пока в 1827 г. Николай I не потребовал от всех военных губернаторов выслать ему отчет о проведенных инспекциях. Киевский военный губернатор генерал-лейтенант П.Ф. Желтухин не жалел сил – его отчет императору от 8 ноября 1827 г. переполняет гнев, который нельзя объяснить, к примеру, Польским восстанием, до которого еще оставалось достаточно времени352. Впрочем, ревизор не был снисходителен и к царской администрации. Он писал, что кругом видны следы беспорядка и упущений.

Оставив в стороне упреки в адрес городской администрации и гражданского губернатора И.Г. Ковалева, которого сменит в феврале 1828 г. В.С. Катеринич, обратим внимание на две наиболее интересные для нашего исследования идеи, высказанные в отчете, которые будут воплощены в 1831 г. Это реформа судебной системы и русификация администрации. Желтухин был крайне удивлен увиденным в главном Киевском суде, где лежали кипы нерассмотренных дел и куда уездные суды, предупрежденные о его приезде, в панической спешке выслали на утверждение свои дела. Он встретил лишь двух добросовестных исправников: в Умани и Черкассах; остальные, по его утверждению, были отъявленными взяточниками, о чем свидетельствовали бесчисленные как явные, так и анонимные жалобы, которые ему везде подавались. Наибольшее число жалоб касалось заседателей уездных судов, которых сам губернатор также уличил в некомпетентности: они по нескольку раз рассматривали одни и те же дела, брали материалы дел домой, не вели никаких протоколов и ни перед кем и ни в чем не отчитывались. «Большая часть заседателей, – писал военный губернатор, – выбирается по видам богатых помещиков без надлежащих сведений и опытности, и потому в действиях своих они не столько стараются об исполнении своих обязанностей, сколько о выгодах помещиков, заводя и прекращая по их желаниям дела к утеснению крестьян и к обременению присутственных мест».

Произвол, царивший в уездных судах, о котором было доложено царю, как оказывается, был отмечен задолго до расследования Бибикова 1838 г. Желтухин возмущался тем, что попытки навести порядок в журнале заседаний относились к июлю – августу 1827 г., т.е. ко времени, когда стало известно о его приезде в качестве ревизора. На протяжении двух месяцев он получил свыше 400 разнообразных жалоб и просьб (нами уже указывалось на склонность к доносам в Подольской губернии). По его мнению, следовало заменить по меньшей мере две сотни лиц, т.е. практически столько, сколько было избрано – но кем? Ревизор привел в качестве примера несколько крайних случаев – заседателя Киевского земского суда Вишетравку, который устроил в своем доме тайную камеру для допроса арестованных, а также радомысльского исправника Добровольского, который получил от евреев взятку в 2 тыс. рублей, не говоря уже о войтах Радомысля и Сквиры, которые жестоко избили своих подчиненных. Подводя итог сложившейся ситуации, Желтухин писал в отдельном письме на имя министра внутренних дел (им вновь стал В. Кочубей):

…нельзя надеяться от заседателей земских судов беспристрастного и точного исполнения их обязанностей доколе чиновники сии будут определяемы не по способностям и достоинствам, а по личным видам помещиков, а по сему я нахожу необходимым для пользы службы и для блага жителей распространить на Киевскую губернию правила, введенные по высочайшему повелению в Польских губерниях [стоит обратить внимание на это обособление. – Д.Б.] об определении половинного числа заседателей от короны. Я полагаю, что если мера сия признана необходимой в губерниях польских, то тем еще необходимее она для губернии Киевской, где крестьяне из Малороссиян [интересно, что Желтухин был склонен считать, что крестьяне Подольской и Волынской губерний принадлежат к другой национальности. – Д.Б.], а помещики Поляки, где между этими двумя сословиями существует всегдашняя ненависть, чинимая и разностью религии, и разорительным способом управления через отдачу в комиссию, и где наконец разоренный поселянин не может найти себе защиты у земского чиновника, совершенно зависящего от помещиков.

Как видим, направление предпринятой в тридцатых годах XIX в. атаки определено достаточно четко.