Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

Неизвестно, хватало ли средств, чтобы регулярно выплачивать необходимые суммы тем, кто соглашался подписать предлагаемый помещиком договор об аренде, а также тем, кто подписывал акты на выкуп земли. Отсутствие документов, в которых шла бы об этом речь, дает основания полагать, что судьба по крайней мере четверти бывших чиншевиков была немного лучше, чем остальных. При этом количество чиншевой шляхты, получившей позитивные ответы ревизионных комиссий, не выросло за годы, предшествовавшие началу Первой мировой войны. Из письма киевского губернатора генерал-майора Савича от 8 декабря 1904 г. к председателям комиссий по землеустройству (вновь указывавших на 17-летнюю задержку в решении вопроса) следует, что в Киевской губернии количество чиншевиков, которые приобрели землю, было таким же небольшим, как и на Волыни. Землю получили 16 733 из 17 812 чиншевиков, чьи права были признаны, тогда как тех, чьи права были аннулированы, насчитывалось 24 073. Рассмотренные 41 885 дел не охватывали даже половины чиншевиков этой губернии: для 42 949 лиц Положение 1886 г. так ничего и не изменило, они продолжали ожидать пересмотра своих дел1228.

По состоянию на 1905 г. в Киевской губернии 84 835 лиц (чуть меньше, чем в 1877 – 1878 гг.):

– выкупили землю: 17,72 %;

– были лишены прав: 28,37 %;

– ожидали рассмотрения: 50,62 % (об остальных данные отсутствовали).

Последняя цифра свидетельствует, что здесь по сравнению с Волынской губернией не спешили довести чиншевиков до полного обнищания. Свидетельствуют ли нерассмотренные случаи о сохранении традиционных чиншевых владений? Это представляется возможным и в какой-то степени спасает честь польских землевладельцев, значительная часть которых, как видно из этой главы, упорно стремилась к разрушению исторических связей с бывшей шляхтой. Таким образом, в Киевской губернии больше половины чиншевиков пользовались прежними моральными обязательствами хозяев, дававших им кров и опекавших их.

Утешительно то, что, несмотря на царившее повсюду корыстолюбие, нашлось немало помещиков, сохранивших полностью анахроничную традицию чиншевых владений, помогая тем самым «меньшей братии». В то же время интересно выяснить, давала ли неприкосновенность чиншевых владений их пользователям какую-то возможность социального роста.

Описание Станиславом Стемповским празднования католического Рождества и Нового года в Подольской губернии, когда крестьяне и шляхтичи приходят к помещику с традиционными пожеланиями, а затем празднование повторялось вновь на православные Рождество и Новый год, свидетельствует, насколько странной аномалией для Европы XX в. было такое полное ритуалов, вневременное и патриархальное общество. Особенно ярким покажется его своеобразие, если сравнить феодальную атмосферу, царившую в польских имениях, с атмосферой крупных городов Российской империи, где пролилась первая кровь начавшейся эпохи революций.

Такие помещики, как Станислав Стемповский, которые проявляли гуманность в отношении к бывшей шляхте minorum gentium1229, пользовались их услугами, к примеру, на охоте («потому что они лучше знали, где кроется птица») и осознавали ее атавистическую страсть к знаниям (уже отмечалось, что кое-кто из бывшей шляхты был знаком с грамотой).

Стемповский следующим образом описывал это стремление к польской грамоте, несмотря на политику русификации села, осуществляемую с помощью государственных и православных приходских школ в условиях отсутствия католических школ: «Базыли – человек тупой, замученный трудом на земле, обремененный множеством детей. Бедность была во всем видна в их огромном доме, дети сызмальства приучались к труду, но для них держали все-таки учителя за стол, проживание и стирку с добавлением фунта табака и трех рублей в месяц. Учитель Балюкевич был того же рода, так же непритязателен, как Диоген, высокий дух его помещался в грубом, топорном теле…»1230

Когда после революции 1905 г. у разных национальных групп империи появилась возможность развития собственной культуры, польские помещики Правобережной Украины осознали слабость собственной позиции и необходимость реполонизации тех, кто был еще к этому склонен.