Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

Впрочем, есть основания полагать, что прием столь малого числа поляков в университет был следствием ограничений, введенных в гимназиях. Согласно перечню учащихся средних учебных заведений за 1869 г., к учебе было допущено всего 27 % католиков (1068 учащихся из 3922). Это был самый низкий процент во всех западных губерниях. В том же году в Виленском учебном округе, несмотря на последствия террора Муравьева, было принято 47 % учащихся-католиков, из которых основную часть составляли поляки1345. Это говорит о более суровом преследовании поляков на Украине, чем в северо-западных губерниях. Следует сказать, что второе покушение на царя (25 мая 1867 г.) в Париже совпало с проходившим в Москве Славянским съездом, где преобладали антипольские настроения, и с завершением празднования юбилея Карамзина в Академии наук (еще в декабре 1866 г. было зачитано и встречено овацией его «Мнение русского гражданина» 1819 г. – записка об опасности объединения западных губерний с Царством Польским). Не следует также забывать, что участник покушения А. Березовский был родом с Волыни.

Представление об атмосфере в области образования и о страхах властей перед польской угрозой на Украине дает интересная коллекция писем за 1867 г.1346 5 января Н.П. Эйлер, киевский губернатор, обратился к Безаку с просьбой отказать в выдаче паспорта Юлии Ячевской, помещице из-под Киева, которая хотела покинуть Киевский уезд и переселиться в Варшаву, чтобы воспитывать там трех своих детей. И хотя в политическом отношении поведение женщины не вызывало нареканий, губернатору было понятно, что ее стремление уехать в Царство Польское было вызвано нежеланием отдать своих детей в русскую школу. При этом такие школы существовали недалеко от ее имения. Губернатор писал: «Нельзя не видеть желания вкоренить в детях польский фанатизм и удалить их от всего русского». Безак признал правоту своего подчиненного. Однако тогда Ячевская обратилась непосредственно к нему (30 июня 1867 г.), объясняя, что ее имение под Каневом – небольшое, малодоходное, а в Варшаве в ее собственности находится дом. На генерал-губернатора не подействовали аргументы, и он, отметив на письме «не может быть удовлетворено», оставил прошение без ответа. Было еще несколько подобных просьб вроде той, о которой писал Безаку волынский губернатор Галлер 23 февраля 1867 г. Они дают представление о преградах, которые власти чинили учащимся и студентам в их желании учиться на месте или за границей. Со временем были несколько смягчены санкции, огранивавшие отъезд. Как нам предстоит убедиться, в будущем Галиция стала убежищем для многих поляков из украинских губерний Российской империи, однако долгий период после Январского восстания, когда отсутствовала возможность карьерного роста и поездок, парализовал польскую молодежь. Например, уже упомянутый киевский губернатор просил Безака 23 марта 1867 г. запретить студенту-медику Владиславу Олехновичу выехать на учебу в варшавскую Медико-хирургическую академию, несмотря на полученный им отказ в поступлении в Киевский университет в связи с пресловутым распоряжением о numerus clausus от 22 апреля 1866 г. Несмотря на то что губернатору было известно о существовавших ограничениях, он предлагал Олехновичу отправиться в какой-нибудь другой российский университет. В отношении студентов из семей повстанцев иногда применялся и принцип коллективной ответственности. Губернатор Геллер запретил Болеславу Недзялковскому после окончания гимназии в Житомире продолжить обучение в Варшаве. И хотя его лично ни в чем не обвиняли, его четыре брата были более чем политически неблагонадежными. Старший присоединился к венгерским повстанцам в 1848 г., после возвращения был вынужден пойти служить в армию, два других были сосланы на каторгу за участие в Польском восстании 1863 – 1864 гг., а четвертый был уволен от должности секретаря Овруцкого суда и находился под надзором полиции.