Гордиев узел Российской империи

Если бы попечитель Чарторыйский присутствовал во время этой теоретической дискуссии, имевшей огромное значение, он, скорее всего, принял бы сторону шляхты, судя по тому, что, отправляясь в 1819 г. в длительное путешествие, он оставил почетным директорам рекомендации, свидетельствующие о его новом убеждении в необходимости привлечения помещиков к обучению, как в материальном, так и воспитательном и педагогическом плане. Отказ Чарторыйского от просветительских идеалов в данном случае проявился с наибольшей очевидностью. Он писал, что прежде всего следует заботиться о том, чтобы школы, центры науки и гражданского духа, стали также центрами религиозности и хороших обычаев. Следовало, по его мнению, поддерживать тесные связи с местным духовенством. Кроме того, князь, который раньше был ярым поборником идей Просвещения, заявлял, что морального юношу всегда необходимо ставить выше хорошего ученика. Он высказывался за то, чтобы воздвигнуть плотину перед волной деморализации, с которой в то же время боролись царские власти. Обычные директора и преподаватели казались ему слишком неблагонадежными для того, чтобы доверить им искоренение зла, тогда как почетные директора, о добродетели которых можно было судить по их состояниям, должны были стать защитниками не только веры, но и социальной стабильности. А в этом нуждался не только Кременецкий лицей, но и другие школы, куда чиншевая шляхта зачастую посылала своих сыновей. Чарторыйский писал, что к основным причинам смуты в крае следует отнести неразумное стремление выбиться в люди и пренебрежение детей к социальному статусу родителей, что, к сожалению, было характерно для всей польской молодежи (необходимо подчеркнуть, что на тот момент еще не было раскрыто ни одного тайного общества ни в школах, ни в университете). Хорошее воспитание дается дома под присмотром родителей. Но насколько может быть воспитан ребенок, если его учат презирать положение родителей, их способ мышления и поведения? Чарторыйский, не видя необходимости перечислять досадные последствия таких настроений, подчеркивал, что почетные директора сами смогут решить, насколько важно, чтобы, изучая необходимые предметы, ученики не почувствовали недовольства своим положением, чтобы они утвердились в мысли, что тот, кто поднимется выше данных ему возможностей, тем самым уготовит себе тяжелое и тревожное будущее. Учеба же должна была, по его мнению, прежде всего готовить к надлежащему исполнению отведенной каждому сословию роли и обязанностям, которые ему присущи419.

Видение образовательной системы польской землевладельческой шляхтой Украины совпадало с эволюцией образовательных идей во всей империи. Отметим, что директивы Чарторыйского совпадали с образовательной политикой Голицына и предсказывали формулу А.С. Шишкова 1824 г., считавшего, что «науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет». Тем не менее польская шляхта на Украине и в Литве отныне уже не могла сохранить автономию в области культуры, которой до этого времени пользовалась, поскольку национальный фактор в новых условиях становился препятствием. В 1824 г. Чарторыйский предпринял последнюю попытку добиться утверждения устава лицея для Кременецкой гимназии, но, несмотря на то что он указывал на царящее спокойствие среди учеников гимназии по сравнению с политическими волнениями в других заведениях учебного округа (особенно в Вильне), попытка оказалась безуспешной420. Чарторыйский был отстранен от исполнения обязанностей попечителя Виленского учебного округа, а контроль над всеми польскими учебными заведениями Украины был передан Харькову. Они продолжали пока оставаться польскими, а после 1830 г. полностью подверглись русификации.

Тем не менее необходимо отметить огромную роль развития сети школ в изучаемом регионе. Протоинтеллигенция, которую так готовно поддерживали до 1815 г., а затем столько же усердно подавляли на протяжении 1820-х гг., продолжала свое развитие, начиная серьезно угрожать старым сословным структурам. Когда в 1828 г. С.Г. Строганов задумал еще в большей степени приобщить дворянство к контролю за школами империи, Сперанский, который вновь был в милости и, более того, стал опорой режима Николая I, в красноречивой форме предостерег от подобных шагов. Он указал на то, что дворянство, несомненно, может во многом оказаться полезным, но при условии исключения из этого процесса Дерптского и Виленского учебных округов в связи с характером существующих там институций и «чрезмерной» склонностью жителей соответствующих губерний к образованию421.

Шляхетские учебные заведения: окно в открытое общество или тупик?

Итак, чрезмерная склонность к образованию становилась тревожным фактом, нарушавшим культурное, социальное и столь хрупкое национальное равновесие в Российской империи. Власти не могли этого не замечать.