Гордиев узел Российской империи

Городская интеллигенция, значительно более многочисленная по сравнению с сельскими служащими, чувствовала себя все увереннее, полемизировала, протестовала против архаичного убеждения о постыдности профессиональной деятельности за деньги. Анахронический характер этой дискуссии был полностью очевиден. Подобные аргументы встречаем еще в 1790 г. у Сташица, а в 1820 г. – в среде учащихся польских заведений Виленского учебного округа и студентов Виленского университета. Возрождение этой дискуссии в 1887 г. говорит о трагическом социальном застое в этом регионе на протяжении всего этого времени.

В 35-м номере за 1887 г. «Kraj» опубликовал анонимную статью «Старого шляхтича», которая рисовала весьма пессимистическую картину упадка шляхетского сословия. С ним полемизировал «Молодой шляхтич» с Украины, которого переполняли энтузиазм и вера в будущее, – он не испытывал разочарования и олицетворял позитивистское кредо. По его мнению, следовало изучить руины, полученные в наследство от «стариков», и начать их восстановление, каждый на своем посту, проявив активное отношение к традиции. Он писал: «Основные кадры молодежи, следует признать, и сегодня уже трудятся с пользой для себя и для края в разных доступных нам профессиях. Ведь у нас есть большой отряд профессиональных аграрников, много техников, врачей, юристов, промышленников, и т.п., которые, преодолев в себе шляхетское отвращение к зависимому труду и победив определенное пренебрежительное отношение к специалистам со стороны праздных классов, образуют новый элемент общественной жизни, то среднее сословие, которого нам всегда не хватало»1502.

Земельная аристократия в действительности не пренебрегала профессиональной подготовкой, однако своих сыновей посылала на учебу в лучшие учебные заведения Франции, Германии, Англии или Швейцарии. Бедная, но признанная Герольдией шляхта была единственным слоем польского общества, который имел право на получение российского образования. Правда, это обучение пришлось на периоды, когда образованием руководили ультраконсервативные министры Толстой и Делянов, заботившиеся о чистоте русской элиты1503. После окончания российских университетов польские шляхтичи, вооруженные новыми знаниями и получившие гуманитарные или инженерно-технические профессии, находили работу не только в родной стороне, но и по всей Российской империи. Среди работников железнодорожных компаний поляков было так много, что правительство даже пыталось (безуспешно) запретить им доступ к этой профессии. Как уже отмечалось в предыдущей главе, именно в этой социальной группе в 80-х гг. родились сперва несмелые, а затем набиравшие все больше силы культурно-политические движения, которые колебались между социал-демократией и национал-демократией. В 1905 – 1906 гг. их активность достигла пика, а в 1914 – 1920 гг. они приобрели радикальный характер. Ограничимся лишь общей характеристикой этих движений.

Источников, позволяющих изучить общественное сознание этих людей, сохранилось не так много. Например, было бы интересно знать мнение такого известного историка, как Людвик Яновский, учащегося российского лицея Браницких, о котором уже шла речь. Во время учебы в Киевском университете он анонимно опубликовал в 1903 г. во Львове свои первые исследования по истории Виленского университета, затем преподавал греческий язык в одной из киевских гимназий, а после эмиграции в Краков стал учителем… русского языка. Сложная судьба этого интеллигента-шляхтича из Липовца была достаточно типичной для этой среды.

Больше всего свидетельств о том времени оставили врачи. Закон запрещал принимать поляков на должности казенных врачей (в каждом уезде было две или три такие должности). Врачи-поляки могли или заниматься частной практикой, или работать в крупных имениях, как правило, при сахарных заводах.