Гордиев узел с бантиком

Стянув с дивана покрывало, обе исчезли, оставив дверь открытой. При этом баба Нюша сверкнула мокрой и донельзя грязной спиной. Я сочла за благо уползти в безопасное место. Не приведи, господи, наступят или того хуже, уложат убиенного мне на коленки, в том числе на ноющую, больную. Прямо хоть под стол залезай. Повизгивая, я так и сделала, но, как оказалось, просчиталась. Не успела опомниться от боли, как заявилась Наташка и с порога наградила меня обидными званиями. Выяснилось, что я, бессердечная и безответственная, нашла укромное местечко для душевных переживаний в то время как она физически по уши задействована в спасательных работах. Колдун Бирюк Иваныч оказался живучим. Запросил у бабы Нюши странное подтверждение — унесла ли? Она подтвердила, он и успокоился. Потом оказал решительное сопротивление загрузке в машину для транспортировки в больницу, и это с серьезной травмой головы. Против «скорой» тоже был настроен категорично. Уверял, что еще не готов к смерти. Долгов много. А о полиции вообще слышать не хотел.

— Такой порядочный и рассудительный! Может, ему еще раз по голове шлепнуть? — кривясь от сострадания, всхлипнула Наташка. — Только аккуратненько. В качестве временного снотворного. И сразу в больницу. А туда полиция сама нагрянет.

— Не надо, — простонала я из-под стола. — Тащите его сюда. В больнице деда и вправду добьют. Он реальный свидетель преступления с утопизмом.

Наташка округлила глаза, вздернула брови, но усилием воли привела физиономию в нормальное состояние.

— Без тебя знаю! — запальчиво заявила она. Мы это уже обсуждали. А ты не боишься, что дедушка умрет на наших… Нет, лучше на руках бабы Нюши? Они ему более дружественные, даже родные. Иванычу, скорее всего, нужна сложная операция, а не простая перевязка. И я не уверена, что в доме имеются подходящие медикаменты и перевязочный материал.

— Зато он имеется в твоей аптечке, — подсказала я, но подруга меня не слышала. Гнула свое.

— Можно рвануть в Москву, да боюсь, не доедет. Как назло, твой Ефимов отдыхает. Нашел время!

— Он не отдыхает, он работает. В нечеловечески трудных условиях.

— Да какой он человек? Одно слово, хирург-потрошитель. А ты, жена хирурга, мать его детей, зачем под стол забралась? И еще шипишь оттуда. Взрослая баба, а косишь под испуганного котенка. Немедленно вылезай, поможешь нам деда затащить.

Травмированная коленка, о которой я временно забыла, дала о себе знать сразу после неловкой попытки вылезти. Не обошлось без стонов и ойканий. Узнав о причине, Наташка искренне удивилась, с чего это я решила застопорить запущенную ею табуретку коленкой? Она и сама бы приземлилась, не на орбиту же запущена. И ни слова самокритики!

Оставив меня отсиживаться, подруга понеслась на помощь бабе Нюше, но убежала недалеко, до открытого дверного проема. Взвалив раненого дедушку на спину, заплаканная женщина тащила его на закорках, не прекращая слезного речитатива. В основном, жаловалась на несчастливую долю Иваныча и одновременно грозила неведомому злодею карой небесной. Какая жалость, что дедка его поганую рожу не видел. Наташка ей вторила, но угрозы подруги носили приземленный характер: поймать сволочь, дать по башке кирпичом и живым закопать в землю. Вместе с кирпичем.

Выглядел Бирюк страшно. Не потому, что был весь в грязи и в свое время обгорел на пожаре. Просто все лицо, руки, одежда были залиты кровью, и она продолжала вытекать из раны на голове.

— Что ж вы, баба Нюша, так раненого в земле-то переваляли? — не выдержав напряженного молчания, попеняла женщине Наташка.

— Вот те крест! — перекрестилась она. — Такого в избе нашла. Пока тащила на себе, ни разу не уронила. Да он легонький.

Наташка раздраженно отмахнулась. Деда быстро обтерли влажными полотенцами, промокнули насухо и кое-как переодели в старые вещи Михаила. Подруга занялась раной на голове. Стерильные салфетки из ее аптечки быстро пришли в негодность. В ход пошли новые простыни бабы Нюши. Раненый уже не оказывал никакого сопротивления доставке в больницу. Сидя на стуле, то и дело заваливался на бок. Я, как могла, его подпирала. В конце концов он потерял сознание. Ровно до того момента, пока мы не решились все-таки вызвать «скорую».

— Не надо… — прохрипел он своим неестественным голосом. — Кровь… сейчас… остановится. А боли… я давно… не чувствую… Полежу… маленько… Хочу рассвет… увидеть… Нюша… настой, что тебе давал… примочку на голову и попить… Ей… мою мазь на колено.

Наташка разревелась от бессилия. Баба Нюша ахнула, стукнула себя кулаком по лбу и кинулась на кухню к холодильнику. Я, не умеющая плакать, давилась рыданиями. В таком состоянии дедка еще заботится о моей коленке! Как только углядел?

С трудом мы переместили Иваныча на диван и уложили на живот. Наташка безжалостно обкорнала ему волосы. После примочки настоем странного бурого цвета рана запузырилась и очистилась. Кровотечение и вправду остановилось. Подруга вздохнула с облегчением. Кость не задета, хотя гематома огромная. Неизвестно, как она себя поведет. Нужен рентген. Вдруг без трепанации черепа не обойтись?