Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении

Повторим: страх оказаться “немужественным”, или “гомосеком” уходит своими корнями в подростковый возраст, когда считается, что уподобление “бабам” и “гомикам” несовместимо с мужским характером.

“Ядерные” гомосексуалы в своём большинстве очень рано замечают, что их мироощущение иное, чем у их сверстников. Об этом пишет в своих романах Мисима, об этом рассказывают все геи. Чувство собственной “инаковости” приводит гомосексуалов к невротической амбивалентности. Они острее, чем кто-либо, впитывают, начиная с ранних лет, гомофобные предубеждения гетеросексуального большинства. Суть интернализованной гомофобии в том, что люди, отдающие себе отчёт в нестандартности собственного полового влечения и, в частности, осознающие своё стремление к пассивной роли, невольно усваивают от окружающих враждебное и презрительное отношение и к тому, и к другому. Свобода реализации их половых предпочтений обратно пропорциональна остроте невротических противоречий; континуум активной и пассивной роли в сексе сужается соответственно тяжести их невроза.

Молодой человек из рассказа Харитонова совершенно прав, считая, что его кумир был настроен на пассивную роль. В то же время, “он хорохорился при свете”, осуждая собственное желание отдаться партнёру. Такое двойственное чувство испытывают многие гомосексуалы. Борясь с ним, геи публикуют в Интернете выразительные обращения (словно бы специально написанные в пику Ц.):

“Анальный секс в пассивной роли никак не дискредитирует тебя как мужчину. Мнение о том, что "принимающий" партнёр уподобляется женщине и занимает низшую ступень в гей-иерархии, совершенно безосновательно. Поверь, требуется гораздо большее мужество для того, чтобы всецело довериться любимому человеку, чем подчинять партнёра себе. Пойми, что использование терминов "активный" и "пассивный" не выдерживает никакой критики. Не бойся возможного нежелательного закрепления за тобой роли пассивного участника как закономерного результата твоего такого понятного желания отдаться любимому человеку. Парень, настоятельно требующий от тебя продолжения следования однажды избранному тобой "принимающему" амплуа вопреки твоим желаниям, не должен рассматриваться как серьёзный партнёр”.

Уверенности в том, что подобные воззвания достигают цели, нет. Дело, разумеется, не сводится лишь к способам осуществления полового акта или к выбору поз каждым из его участников.

Вопреки интернетовским увещеваниям, любовники из рассказа Харитонова ведут себя как безнадёжные невротики. “Кумир” нарочито устраняется от каких-либо действий, словно забывая о множестве приёмов, способных привести обоих к сексуальной разрядке. Он, как и Ц, усвоил гомофобную мифологию гетеросексуального большинства. Между тем, “сексуальная жизнь гомосексуальных пар мифологизирована. Мифы порождает большинство, а большинство в обществе имеет гетеросексуальную ориентацию. Одним из таких мифов является деление гомосексуалов на “активных” и “пассивных”. С точки зрения гештальт-подхода это пример проекции гетеросексуальной части общества с его жёсткими представлениями об активности мужчины и пассивности женщин в процессе половых отношений” (Ткаченко А. В., 2002). Из всех видов поведения “кумир” выбирает наименее целесообразное.

Ошибочна и тактика его партнёра. Неосознанно молодой человек запрограммирован на провал, чтобы сказать себе печальное и уничижительное “пшёл вон”! Такой уж он мазохист. Ключ к его пониманию можно найти в словах Харитонова о себе самом: “Меня нельзя любить. В крайнем случае, во мне могут любить душу или что там такое”.